ли она того замечательного парня – героя ее снов? Почему Лифань из сновидений и Лифань в реальной жизни так разительно отличались друг от друга?

Мысли Сяоюнь прервал тренькавший телефон. Звонила мама. И голос ее звучал слабо.

– Дочка, я просто хотела тебе сказать… Меня положили в больницу.

Глава 22

– Мам? – Сяоюнь распахнула дверь.

Сразу же после звонка мамы она поехала на вокзал и села на скоростной поезд до Синьчжу.

Мама полулежала на больничной койке. Рядом сидел мужчина в костюме.

– Ой… – Сяоюнь сначала немного опешила, но быстро пришла в себя. – Добрый день.

– Во что это ты разоделась?

Мама смерила Сяоюнь взглядом и непроизвольно фыркнула. Со здоровьем у нее дела обстояли не очень, но самообладания она, похоже, не утратила. Только одна Сяоюнь была на взводе.

– Одолжила у сокурсницы… – Сяоюнь захотелось провалиться сквозь землю, но она все же смущенно прошла вперед, сложив перед собой руки, чтобы хоть как-то прикрыть далекий от идеального живот, обтянутый платьем.

Мама без дальнейших церемоний познакомила господина Чжана и Сяоюнь. Вроде бы первая встреча, но Сяоюнь она таковой не казалась. Девушка, словно нашкодивший ребенок, все никак не могла себя заставить смотреть в глаза маминому другу.

– Я пойду, раз уж дочка здесь. – Мужчина поднял портфель.

– Прости, что из-за меня пришлось отпроситься с работы.

«Отпроситься с работы»? Так он еще ради мамы прямо из офиса приехал?

Во весь последующий разговор Сяоюнь уже не вслушивалась. Эхо этих слов – «отпроситься с работы» – продолжало звучать в ушах девушки.

Сяоюнь задумалась. По правде говоря, она расстроилась, когда увидела маминого ухажера. Но сразу же почувствовала и некоторую радость. О маме было кому позаботиться, когда ей стало плохо. Что случилось бы, если бы ей на помощь могла прийти только Сяоюнь?

В общем, сложные чувства вызвал в душе Сяоюнь этот мамин знакомый.

Только когда господин Чжан покинул их, до Сяоюнь дошло, что она должна больше внимания уделить состоянию мамы.

– Тебе получше?

– Намного.

– Что ж ты все откладывала поход к врачу?

– И ты туда же! Чжан меня уже отчитал – и не один раз.

– Какие у вас высокие отношения, – язвительно заметила Сяоюнь.

Она поставила сумку на прикроватную тумбочку и нечаянно заглянула краешком глаза в мусорное ведро с пустым контейнером из-под еды. Мамин поклонник здесь поужинал?

– Ревнуешь?

Не было ли в этой фразе доли злорадства?

Сяоюнь едко поинтересовалась:

– У вас, как я вижу, все сложилось?

– Нет, у нас все очень медленно продвигается. – Мама взяла тост, который ей принес господин Чжан, и начала его кусочек за кусочком есть. И как бы между прочим обронила слова, от которых в Сяоюнь все затрепетало: – Если ты против Чжана, то я не буду с ним общаться.

«Не может быть!»

Сяоюнь так долго ждала, что мама это скажет. Но вот мама сама это предложила, а Сяоюнь не знала, как поступить.

Действительно ли она хотела, чтобы этот мужчина больше не встречался с мамой? С того момента, как он исчез из их жизни, у девушки появилось новое желание: было бы неплохо, если бы они снова сошлись с мамой. Наблюдая за тем, как мама изо дня в день носилась повсюду как угорелая, Сяоюнь вдруг начала даже скучать по тому времени, когда та вся сияла, отправляясь на свидания.

Вот только… Неужели когда-нибудь и мать, и дочь совсем забудут папу?

Видя, что дочь молчит, мама попробовала сменить тактику:

– Как тебе Чжан?

На этот вопрос Сяоюнь тем более не знала, что ответить. Прежде она вообще не хотела с ним общаться. А сейчас, после долгих раздумий, поняла, что абсолютно не знает, какой он человек. Вот они наконец-то снова встретились. Может, стоит попробовать поладить с ним?

Нет, главное для Сяоюнь было понять не то, что за человек господин Чжан. Самое важное – что мама думает на его счет.

– Ты сначала скажи, как он тебе.

Мама заморгала. Какое-то время она вглядывалась в потолок, будто бы пытаясь припомнить что-то. Наконец она отстраненно заявила:

– Я с самого начала считала, что мы с ним слишком разные люди.

Мама рассказала, что Чжану нравилось путешествовать, ходить в походы. Только у него появлялось хоть немного свободного времени, он сразу куда-нибудь уезжал. Мама же была постоянно завалена работой. Для нее роскошью стало даже провести весь отпуск дома на диване. Чжан продолжал настойчиво приглашать ее в разные места. Но у мамы в лучшем случае получалось выделить время, чтобы поужинать с ним. Все планы о том, чтобы полазать по горам, отправиться в длительную пешую прогулку или съездить к морю, в конечном счете постоянно переносились на «когда-нибудь потом». У мамы на все это просто не хватало времени. Но Чжан искренне радовался, когда мама соглашалась на совместный ужин. Он постоянно рассказывал ей о своих невероятных приключениях. И у него всегда было на уме следующее место, которое ему обязательно надо посетить. Если же у Чжана возникали какие-то сомнения, то он всегда советовался с мамой и решался на что-то из ряда вон выходящее только после обсуждения с ней.

Как-то Чжан специально съездил в торговый центр «Гуанхуа», где продавалась разная техника, подобрал там цифровой фотоаппарат и начал фотографировать впечатляющие места, в которых оказывался. Причем он фиксировал даже мелочи, которые вроде бы не заслуживали внимания: какие он увидел цветы, какая погода выдалась в тот или иной день, кого он повстречал по дороге – все это сохранялось на карте памяти. По возвращении из поездки Чжан устраивал маме целые шоу, показывая все эти фото.

И Чжан неустанно советовал маме не работать так много, а давать себе возможность немного развеяться. Мама поддакивала ему, но не изменяла своим привычкам. На ее взгляд, работа, а не турпоездки – вот в чем смысл ее жизни.

– Как-то у меня на работе выдался совсем плохой день, и я просто пошла погулять. Чжану удалось мне основательно промыть мозг путешествиями!

Мама рассмеялась и ненадолго замолчала.

– Если честно, я сама не хочу так много работать. Это не мое. На работу я пошла, чтобы у нас с тобой были деньги… Но, когда загремела в больницу, поняла одну вещь: за работой я не так часто вспоминаю о твоем папе.

– …

Сяоюнь боялась, что не сумеет сдержать слезы. Она, опустив голову, стала мять в руке кусочек хлеба.

Сяоюнь наконец-то открылась правда: кончина папы стала страшным ударом не только для нее, но и для мамы. Причем и для той мамы,