которая трудится до потери пульса, и для той мамы, которая, по ее воспоминаниям, уже сошлась с Чжаном. И та и другая мамы ощутили боль утраты. Единственное – они по-разному с нею справлялись.

Мать и дочь должны были стараться идти друг другу навстречу. Но Сяоюнь не только этого не делала, она все больше отдалялась от мамы.

– Я часто думаю, не бросить ли мне работу? И это никак не связано с тем, что у нас с Чжаном может что-то получиться. Надо же придумать, как потратить те деньги, которые я уже заработала. – На этих словах ее губы тронула слабая улыбка, а морщинки в уголках глаз углубились.

Сяоюнь подумалось, что мама постарела гораздо сильнее, чем ей хотелось бы признать.

– Тогда… Этот мужчина будет вместо папы?

– Что? – Мама явно сильно удивилась этому вопросу и поспешила заверить дочь: – Твой папа – это твой папа, Чжан – это Чжан. Разные люди… Или ты хотела бы, чтобы он стал тебе вместо папы?

– Нет! Точно нет.

Сяоюнь постаралась как можно скорее сгладить неловкость. От слов мамы у нее отлегло от сердца. Тревога, которую она все это время хранила в себе, наконец-то улеглась. Сяоюнь больше не нужно было волноваться об этом.

Тем вечером они с матерью обсудили все прежде невысказанные чувства. Сяоюнь рассказала о том, что ее беспокоило: о тоске по папе, загруженности мамы на работе, об отсутствии мамы на всех ее мероприятиях…

Но Сяоюнь поняла, что тоже была неправа. Плохо, что она так обращалась с мамой. Могла бы и поговорить с ней. Сяоюнь не проявила достаточной настойчивости.

К счастью, мама на нее не обижалась. Более того, она с готовностью делилась с ней всеми накопившимися за последние годы переживаниями.

– А это что?

Лишь через час после начала разговора по душам мама заметила пакет с коробочкой шоколада, который Сяоюнь оставила на столике.

– А… это… Сделала в мастерской папы Мань Фэнь. – Видя, как мама вытаскивает содержимое пакета, Сяоюнь торопливо добавила: – Только не ешь его! Хотела подарить одному человеку, а оно подтаяло!

Мама никак не отреагировала и открыла коробочку.

– Какое чудо! А кому ты хотела его подарить?

– Другу.

– Так вот почему ты сегодня так вырядилась.

– А что? – Сяоюнь изобразила, что ей невдомек, к чему клонит мама, но все-таки оглядела себя.

Мама спросила напрямик:

– «Друг» тебе отказал?

– Какая ты приставучая! Нельзя такие вопросы задавать!

Сяоюнь попыталась вырвать коробку из рук мамы, но та оказалась проворнее и прижала упаковку к груди.

– «Друг» твой вообще ничего не понимает! Это, случаем, не тот старшекурсник? Ну раз уж он отказался от такой прелести, то отдай ее мне!

– У тебя живот болит. Тебе сладкое нельзя!

– Ну уж то, что сделала моя собственная дочь, мне никак не повредит.

Сяоюнь не смогла ей помешать и беспомощно смотрела, как мама отправляет себе в рот кусочек шоколада с грецким орехом.

– Мм-м… Вкусно. – Мама светилась от удовольствия.

Сяоюнь сдалась и про себя решила, что когда маме станет лучше, она снова сходит в гости к папе Мань Фэнь, выберет самый любимый мамин десерт и попросит показать, как приготовить точно такой же.

– Тот парень – бестолочь, – подчеркнула мама и вновь отправила в рот кусочек шоколада.

На этот раз Сяоюнь даже усмехнулась.

Глава 23

В ту ночь во сне к Лифаню явился какой-то парень.

Внешне очень похожий на Лифаня парень из сновидений в правой руке держал сигарету. На нем были майка от модного бренда и аляповатые безделушки, которых в шкафу Лифаня сроду не водилось. Да и объективно сходство между Лифанем и этим человеком исключительно поверхностное. Они совершенно разные люди.

Парень из сна общался с девушкой. Та осторожно достала открытку и протянула ее обеими руками человеку, который показался Лифаню так похожим на него самого. Парень принял карточку, мельком глянул на нее и выкинул в стоявшую рядом корзинку для мусора.

Корзинку доверху заполняли похожие открытки. Некоторые карточки валялись на полу.

Девушка отступила, и ее место сразу же заняла другая. Когда и ее открытку отвергли, на то же место встала еще одна девушка. Поклонницы, желавшие подарить парню открытку, стояли в очереди, и не было ей ни конца ни края.

– Очень странно… – пробормотал Лифань.

Он прошел мимо колонны девушек и заметил среди них Сяоюнь. В руках она сжимала маленькую открытку и безропотно ждала своей очереди.

– Эй… – Лифань хотел окликнуть ее. Но тут его кто-то стукнул по макушке. – Ой, больно же!

Лифань сел на корточки и понял, что удар исходил от бумажного белого журавлика.

Неизвестно откуда взявшаяся птица упала на землю. Лифань протянул руку, чтобы подобрать и поближе рассмотреть журавлика, но тот отпрыгнул в сторону, будто бы очнулся ото сна, и, хлопая бумажными крылышками, улетел.

Как это бумажный журавлик может летать?!

Потрясенный Лифань так и не понял, что произошло дальше: множество белых бумажных журавликов вылетело у него из-за спины и устремилось к дерзкому Лифаню-двойнику. Горка открыток вдруг ожила и взмыла вверх. Карточки сами сложились в разноцветных птиц. Цветные и белые журавлики сбились в одну большую стаю и разом обрушились на липового Лифаня.

Тот закружился и замахал руками над головой. Один неосторожный шаг – и подставной Лифань споткнулся и рухнул на землю. Вся надменность, с которой он прежде держался, исчезла. Теперь парень выглядел совсем жалко.

Девушки были не в силах смотреть его позор – даже Лифаню стало неловко за своего клона. Они побросали на землю открытки и вмиг разбежались в разные стороны. Двойник Лифаня продолжал отбиваться от журавликов. Попадавшие в цель бумажные птички тут же превращались в обыкновенные цветные открытки и, покружившись в воздухе, опускались на землю.

Вроде бы самое страшное было позади. Оставшиеся белые журавлики направились к Сяоюнь, но нападать на нее не стали, а мирно расселись у нее на плечах, будто бы она призвала их к себе на защиту. Тот самый белый журавлик, который стукнул Лифаня по голове, радостно облетел вокруг Сяоюнь несколько раз и уселся ей на макушку.

Сяоюнь, видимо, и сама не знала, откуда появилось скопление бумажных журавликов. Когда птички расселись на ней, девушка замерла в нерешительности. На площадке оставались только Сяоюнь, перепуганный до чертиков двойник Лифаня, а также смотревший на них со стороны и так никем не замеченный настоящий Лифань.

– Сыюнь… – позвал Лифань…

И тут сестра – к счастью или несчастью – с таким грохотом распахнула дверь, что вырвала Лифаня из сна.

– Подъем! – Фонарик