ладно? Я скоро приду, и все тебе расскажу. Но если хочешь, можешь остаться и послушать нас.

Малышка нахмурила лобик, быстро чмокнула меня в кончик носа, и побежала в гостиную.

— Я слушаю.

— Хорошая девочка. Я привыкла наблюдать беспокойных малышей. Как ее поведение?

— Она – ангел, – улыбнулась я. — Никаких проблем не доставляет. Ее родной отец очень много вложил в воспитание и развитие, я в возрасте Марьяны такой не была. Картавила, иногда безобразничала по незнанию, плакала от глупых обид. В общем, была обычным ребенком. Марьяна не такая, сами видите.

— Вижу. Но иногда это защитная реакция. Когда ребенок не доставляет никаких проблем – это странно, я вам как мать говорю это. Присмотритесь к Марьяне, поговорите по душам, пусть она вам доверится.

— Мы разговариваем. Я, наверное, не так объяснила, – покачала я головой. — Она живая, не робот, эмоции не прячет. Отца вспоминает часто, каждый вечер просит Лешу дать телефон, и смотрит на фотографию Стаса – родного отца. Иногда капризничает, темноты боится, но не трясется от ужаса. Все, что с Марьяшей случилось, в любом случае повлияло на нее, но не так, как могло бы.

Валентина Игоревна кивнула, внимательно выслушав меня, а затем подмигнула, глядя мне за спину. Я обернулась, и увидела взмах светлых кудряшек.

— Любопытная девочка, – весело прокомментировала она. — Ладно, я пойду. Можете не переживать, первую проверку вы прошли. Будут еще, в том числе промежуточные, когда будете проходить школу приемных родителей.

Женщина нагнулась, начала обуваться, а я смогла расслабиться. Никаких эксцессов в духе ситкомов не произошло, Леша не вывалился из шкафа, у него не зазвонил телефон, Марьяна не решила выкрикнуть, что он прячется, потому что подрался. Ура!

И именно в этот момент, когда я пела оду нашей везучести, в дверь позвонили. Валентина Игоревна как раз завязала шарф.

— Всего доброго, – кивнула она мне, я открыла дверь, пропуская проверяющую из квартиры, и увидела… не может быть!

Здесь Алена собственной персоной.

— Привет, – она взволнованно уставилась на меня. — Хорошо что ты дома. Алекс здесь? Здравствуйте, – кивнула Алена заинтересовавшейся проверяющей, которая почему-то не нажала на кнопку вызова лифта, а стояла и рылась в сумке. — Слушай… забыла, как тебя зовут, прости. Я знаю, что меня не звали, адрес я пробила сама, прости, что без приглашения…

— Алена, не нужно, – перебила я ее бессвязную речь. — Лучше созвонись с Лешей, и обсуди все по телефону. Ты невовремя пришла.

— Я знаю про Стаса! Узнала, что он погиб. Значит, дочка у Алекса, да? – щеки девушки раскраснелись, пятнами пошли. — Это моя…

— Заходи, – я резко, и достаточно грубо схватила Алену, и затащила ее в квартиру, чтобы Валентина Игоревна не услышала окончание фразы.

Это моя дочь.

Вот, что Алена готовилась произнести.

— На кухню! – скомандовала я.

— Ты не очень-то вежлива, – надулась Алена, и принялась разуваться.

Так странно это – видеть в этой красивой женщине милые черты лица Марьяны. То же выражение лица, та же мимика. Они до жути похожи, малышка вырастет точной копией своей матери.

Я уже хотела идти в спальню, и вытаскивать своего мужа из шкафа, но Леша и сам сообразил, что проверяющая ушла, и вышел в коридор.

— Это еще что? – прошипел он. — Ты какого хрена приперлась? Тань…

— Некуда было деваться, пришлось впустить. Займи малышку чем-нибудь, попроси, чтобы не выходила, – взмолилась я. — Дай ей задание, скажи, что важное. Дети любят быть полезными.

Леша кивнул, вошел в гостиную, а я отконвоировала Алену на кухню.

— Чай? Кофе?

— Чай с имбирем и лимоном, пожалуйста, – пролепетала Алена, и мило мне улыбнулась.

А я поняла, чем она могла взять незнакомого, но казавшегося мне умным Стаса. Алена умеет быть милой. Может, она такая и есть – милая, слабая, кошечка, которую так и тянет защитить. Вот только некоторые ошибки исправить невозможно.

— Так, сейчас ты быстро оденешься, и свалишь отсюда, – на кухню вошел Леша, и навис над Аленой. — Забудь этот адрес, забудь, что ты когда-то родила ребенка. Дочери у тебя нет!

— Леш, – я схватила парня за руку, и силой вытащила в коридор, закрыв за собой дверь. — Прекрати, ты так только хуже сделаешь.

— Ты на ее стороне? – зарычал он. — Эта паскуда не просто от ребенка отказалась, она продала ее. А сейчас заявилась, и ты…

— Не на ее стороне, – перебила я торопливо. — Но она пришла сюда, хотя знала, что рады ей не будут. Ну выгонишь ты ее, она слабее, ее и силком можно вышвырнуть. А потом что? Ходить и оглядываться? Ждать, что мы пойдем с Марьяной в магазин, а она выскочит, кинется к малышке, и напугает ее, да? Может, лучше поговорить и выслушать, что ей вообще надо, вместо того чтобы сцены устраивать?

Уфф, надеюсь, Леша меня поймет.

И очень надеюсь, что я сейчас права. Еще один мой недостаток – из-за папы я ненавижу принимать важные решения. Мне всегда приходилось делать это за нас двоих, и каждый раз я паниковала, что что-то упустила, что-то поняла не так. И частенько именно так и было. Но сейчас я просто не смогла пустить дело на самотек, Леша слишком злится, а эмоции редко в таких делах помогают.

— Уф, дьявол, ты права, Пчелка, – Леша потер лицо ладонями. — Идем, если что затыкай меня. Как вижу эту дрянь, злость берет. Может, из-за какого-то абстрактного ребенка я бы так не бесился, но Марьянку я с рождения знаю. Лежала вся в кружевах, в бантах в своей колыбели, Стас на нее надышаться не мог, а я все понять пытался – кем надо быть, чтобы такую кроху кинуть?!

Я бы ответила, кем надо быть, вот только материться не хочу.

Вздохнула, открыла дверь, ведущую в кухню, и мы вошли как раз в ту секунду, как щелкнул закипевший чайник.

— Могу я увидеть ребенка? – Алена захлопала глазами, очаровательно улыбаясь Леше.

— Можешь не стараться. Ресницы отвалятся, – едко заметил Горин. — Выключай телку, Алена, и говори, зачем приперлась! Зачем ты вообще в Россию вернулась? Ты ж за богатенького замуж вышла. И только не надо продолжать врать, что со Стасом переписывалась. Он, при всей его порядочности, тебе бы и слова