Я поставила перед Аленой чашку зеленого чая.

— А лимона нет?

— Нет, – соврала я, решив не добавлять, что у нас здесь не ресторан и пусть пьет, что дают.

— Говори уже!

— Я что, не имею право познакомиться с собственной дочерью? – всхлипнула Алена.

— Ты ее хотела в роддоме оставить.

— Я была молода!

— Ты отказную написала.

— Меня Стас уговорил!

— Ты деньги за ребенка взяла, Алена! – повысил Леша голос.

— Я… я молодая была, паниковала, – девушка красиво расплакалась. — Карьера насмарку, со Стасом у нас любви не было, а тут ребенок еще. Да, я думала над абортом, но не сделала же! Родила, а то, что отказалась… ты сам сначала роди, и узнаешь. Депрессия у меня была, ясно? А тут Стас со своими деньгами. Надавил на меня, вынудил доченьку отдать.

Я быстро встала со стула, подошла к Леше, и положила ему руки на плечи. Нутром почуяла, что сейчас он очень близок к тому, чтобы нарушить табу – ударить женщину.

— Может, хватит заливать? – прорычал Горин, чуть расслабляя мышцы под моими ладонями. — Если бы Стас не забрал Марьяну, ее бы в дом малютки отправили.

— Я бы передумала. Говорю же, депрессия у меня была послеродовая! – закричала Алена.

— Тише, – шикнула я, живо представив, как любопытная Марьяна вбегает в кухню, а эта раскаявшаяся в слезах бросается к малышке, чтобы одарить насквозь фальшивой материнской любовью.

Марьяне итак стресса хватило, удивительно что она хорошо держится. Детство помогает, видимо. Была бы постарше, сами мы бы не справились, только с психологом.

— Депрессия, значит?

— Да!

Леша сжал кулаки, снова напрягся, и я начала разминать ему плечи. Парень молчал, слова явно рвались, но не те, которые стоит вслух произносить.

— Я правильно понимаю: ты не виновата ни в чем? Молодую, наивную девушку, оказавшуюся в трудной ситуации по факту, кинули? Поймали в слабый момент, и забрали ребенка, так? – переспросила я.

— Так и есть, – с облегчением выдохнула Алена. — Женщина женщину всегда поймет.

— Поймет, конечно, – улыбнулась я, сильнее сдавив плечи Леши, который хотел рвануться из моих рук, отреагировав на мои слова. — И я могу понять такую девушку. Ситуации бывают разные, а депрессия – это болезнь. У моей соседки была постродовая, и это не шутки.

— Вот! – Алена шмыгнула носом, а затем отхлебнула чай из чашки.

— Только, Алена, постродовая депрессия не длится пять лет, – произнесла я. — И раскаянье, если бы оно было, пришло бы гораздо раньше. Что тебе нужно, может уже скажешь?

— Деньги, да? – процедил Леша, и глаза у Алены забегали.

Фу, просто фу! Я вцепилась в спину Леши так, что он зашипел от боли. Но в этот раз не чтобы его остановить, а чтобы самой не кинуться на эту… у меня даже матерных слов нет на уме, чтобы назвать ее емко и правильно!

— Я…

— Ты же за богатенького замуж вышла, – Леша успокоился, говорил холодно и собранно, а я в этот момент от злости кипела. — Что, плохо содержит, или на более новую модель тебя променял?

— А может, ты заткнешься? – взвизгнула девушка. — Если я захочу, ребенка я заберу, ясно?

— Ты отказную написала, – напомнила я. — Не заберешь.

— Уверены? Мы в России сейчас, дорогуши. Я была юна, неопытна, в тяжелой ситуации. В роддоме на меня надавил мой бывший с его дружком – сыном заряженных родителей со связями. И я, в ужасе от депрессии и от того, что пришлось расстаться с ребенком, улетела из страны, – гневно перечисляла Алена. — Встретила хорошего человека, который помог мне справиться с утратой, и как только пришла в себя, я вернулась. В себя все приходят по-разному. Некоторым, таким сухарям как вы, может и пяти минут достаточно. Три слезинки уроните, и дальше пойдете, а у некоторых это годы занимает. Я сумею достать нужные документы, в Европе я психологов посещала.

— Марьяну тебе все равно не отдадут.

— Может, будь Стас жив, и не отдали бы. Но сейчас его нет, – процедила Алена. — Вы Марьяне никто, родни у нее нет, зато есть родная мать, которая готова доказать, что возьмет на себя ответственность за жизнь дочери. Здесь ведь суды на сторону матери встают. Я не наркоманка, не алкоголичка. Я родила ее. Думаете, у меня не получится восстановиться в правах, и забрать СВОЕГО ребенка?!

Я похолодела. Все ведь говорило, что у нее не выйдет – логика, законодательство. Но если подумать, если рассудить, то… это ведь возможно. Если Алена наймет хорошего адвоката, соберет бумажки о том, как она страдала, найдет свидетелей скандала в роддоме, который устроил Леша. Господи Боже мой, у нее ведь может получиться!

Я очень привязалась к Марьяне, Леша вообще в ней души не чает. Но если бы Алена по-настоящему раскаялась, если бы Стас оказался мерзавцем, который в сложную минуту сломил волю слабой девушки, которая долго в себя приходила после тяжелой утраты, я бы утешилась со временем. Родная мама почти всегда лучше приемной.

Почти.

Но не в этот раз. И не эта конкретная мама.

— Она ведь не нужна тебе, Алена. Пять лет прошло. Пять! – Леша говорил медленно, наверное он тоже понял, что у нее может получиться отнять у нас Марьяну. — Что тебе нужно?

— У мужа проблемы, и очень серьезные, – ровно ответила девушка. — Я потому и вернулась. Телефоны покажите, хочу уверенной быть, что вы не пишете меня… хорошо. Итак, рассказывать я вам ничего подробно не буду, не ваше дело. У Стаса квартира, она Марьяне перешла, нам с Карлом деньги нужны, и срочно. Либо их даете вы, либо я отсужу ребенка, и получу их, пусть и не сразу. Вот только не надо делать такие лица, – раздраженно воскликнула Алена. — Разумеется, я девочку на улицу не выброшу, как ее заберу, и квартиру продам. У нас временные трудности с мужем, но ребенка мы прокормить сумеем. Не такая я сволочь, как вы думаете. Мне нужно ровно девяносто тысяч евро. Думайте!

ГЛАВА 15

ЛЁША

В висках набатом бьет…

Гадина! Стерва!

Бесит, что Стас вообще с такой мог связаться. Не тупой был, не лох, а тут эта