Хруст за хрустом. Салон бандитской машины наполняется клацающими звуками — преступники играют с предохранителями оружия. На самом деле они играют с моими нервами, устраивая вокруг меня дурацкое шоу с запугиванием.

В глазах мигает тьма. Я будто куда-то улетаю. Кончики пальцев немеют.

Зря. Зря я решилась на побег… Боже, что теперь со мной будет?

Я не успеваю закончить мысли. Бах. Темнота. Мне на голову надевают чёрный мешок, и я… теряюсь в реальности.

* * *

Я дышу ртом, стараюсь не зацикливаться на ситуации, верю в лучшее. Они ведь не тронут? Ну они же не совсем монстры, да? Просто играют. Жестко, по-своему, накаляя обстановку. Это же каким нужно быть монстром по жизни, чтобы угрожать ножом беременной девушке? Чтобы украсть её, связать, надеть на голову мешок и увезти в неизвестное место.

Здесь воняет. Сыростью, застоявшейся водой. Запах ощущается даже через ткань мешка. Мне трудно дышать. Руки затекли, ног я вообще не чувствую. Я потерялась во времени. Потерялась в пространстве. Всё, что ощущаю — острый, всепоглощающий страх. Я сижу на стуле. Мои руки связаны. На голове мешок. Как я понимаю, исходя из разговоров бандитов, меня притащили на склад. А где он находится, я не знаю.

Неожиданно с меня срывают мешок. Глоток воздуха… Меня тошнит, в глаза бьёт тусклый свет. Растрепавшиеся волосы липнут к лицу. Моё лицо бледное и мокрое от пота. Я втягиваю воздух одновременно и ртом, и носом, меня тошнит. Несколько раз моргаю, осматриваюсь. Я вижу незнакомое грязное помещение, по углам которого раскидан какой-то хлам: столы, стулья, старая прогнившая мебель. На полу разлита вода — лужи. Потолок помещения высокий, вверху я вижу небольшие окна. Кое-где стёкла выбиты. А я сижу возле стены, в углу помещения, на шаткой ржавой табуретке со связанными руками.

Напротив меня стоит поджарый амбал. Он ухмыляется. Мне не нравится его наглый взгляд. Он пялится на меня с явной похотью в раскосых тёмно-карих глазах, особенно нагло буравит мою грудь. Бандит делает два шага ближе ко мне, я рефлекторно вжимаюсь затылком в холодную шершавую стену, мечтая провалиться сквозь неё как призрак. Ни с того ни с чего, разбойник вдруг задаёт мне вопрос:

— Слушай, отсоси мне! И я развяжу тебе руки.

Вонючий урод! Он подмигивает, пошло повиливая бёдрами с уже вставшим в штанах приличным бугром.

— Бык, угомонись! — позади извращенца раздаётся знакомый голос. Шамиль. Он входит внутрь помещения через одну единственную здесь дверь.

В руке главного сжимается пистолет. Голова кругом от этого опасного зрелища. Мужчина весь напряжён. Он озадаченно меряет шагами комнату, прислушивается, оглядывается по сторонам. В одной руке сжимает ствол, в другой — рацию.

— А чё такого? Я всего лишь хочу немного расслабиться. Пока мы ждём, пусть она делом займется. Пусть обслужит нас, что ли?

— Ты хочешь, чтобы шлюха Данте тебе отсосала? Не брезгуешь?

Я плачу. Какие же они мрази проклятые!

— Она миленькая, — он подходит ко мне, резко хватает за подбородок. Сильно давит пальцами на лицо, с безжалостным нажимом. Почти до синяков. Слезы из редких капель превращаются в бурные ручьи. — Красивая мордашка. Как думаешь, она ему сосала?

— Думаю, всем его парням заглатывала по самые яйца, — острит выблядок.

— И брату. Демиру?

— Слышь, курва, ты Демиру сосала? — издевается утырок, посмеиваясь. Он давит на челюсть своими вонючими пальцами с такой силой, будто ломает, при этом режет меня насквозь чёрными крысиными зенками.

Лучше молчать. Не надо с ними спорить, огрызаться. Могут и ударить. Без раздумий.

— Бык, пасть закрой! Будь начеку. Он скоро приедет.

— Ты уже позвонил?

— Да, только что. У нас есть минут тридцать. Парни уже подъезжает, устроим засаду. Вырежем всех!

— Хера ты чё удумал!

— Давно хотел. Так что готовься… к полному пиздецу! Расслабишься, получишь пулю в башку. О, и прошу, держи яйца в трусах. Если миссия завершится полным успехом, тебя сегодня обслужат самые лучшие шлюхи этого грёбаного города. Элитные.

— А я её хочу, — шепчет он мне, тянется своей жирной лапищей к тесемкам на своих штанах, я задерживаю дыхание. Нет, пожалуйста. Нет! — Я быстренько. Бык быстро трахнет твой узкий ротик, сучка, и сразу же кончит. Мы успеем, детка, — шелест одежды. Мне хочется вырвать. Одной рукой он чуть спускает штаны, а второй… Мерзкий утырок засовывает мне в рот свой вонючий палец, а я… я себя не контролирую, от злобы его как следует кусаю. На язык брызгает металлический вкус. Кровь. Урода. Я дергаюсь, отстраняюсь как можно дальше, пытаюсь плюнуть подонку в рожу, сплёвывая тошный привкус его грязных рук и крови.

— Сука! — он замахивается, заносит руку для удара, но… над головой что-то хлопает. Разбивается. Стекло. Это окно. Над высоким потолком. На пол что-то падает, со звоном консервной банки бьётся о бетон. Комната за секунду охватывается дымом. Я ничего не вижу. Дым слепит глаза. Я слышу только ругань… Топот. Затем выстрелы. Хлопки! Они больно бьют по ушам. Я никогда не слышала, как стреляют пистолеты в реальной жизни, не в кино. И это… чертовски больно.

— Бля! Ублюдки! Саид! Браааат!



Страшно. Боже! Мамочка! Страшно мне!

— Помогите, — я жалобно всхлипываю в пустоту. Но стараюсь не дышать, чтобы не отравиться неизвестным по составу дымом.

— Девку держите! Где она, блядь? — звучит в шаге от меня. Тут всё в дыму, я ничего не вижу, они тоже.

Внезапно меня хватают за плечи. Я вскрикиваю, но мои дрожащие губы накрывают ладонью. И нос тоже.

— Не дыши, Алиса! Поняла? Зажмурься!

«Демир!» — я мысленно вскрикиваю, облегчение разливается по телу. Я узнаю этот голос. Он принадлежит брату Данте.

Меня отрывают от пола сильные мужские руки, прижимают к крепкой груди. Я прячусь в мощном теле, оно становится для меня стеной спасения. Между тем, стрельба усиливается. Маты, вопли, дым. Полностью наполняют собой помещение заброшенного склада за считанные секунды. Я считаю до десяти. Распахиваю глаза. Я оказываюсь на улице. Теперь можно дышать. Кислорода не хватает катастрофически. Я делаю глубокий вдох, словно заново рождаюсь на свет. Малыш в животе больно бьёт меня ножкой или ручкой, я даже вздрагиваю. Свежий воздух наполняет лёгкие, в висках пульсирует тупая боль. Я будто только что пришла в себя после комы.

Закрывая меня собой, Демир быстро выводит меня из здания. Оказавшись на улице, я вижу три знакомые машины — бронированные внедорожники. Их двери распахнуты. Никого внутри нет. Кроме одной машины. За одной из них прячется Рослый. В его руках пистолет. Он прикрывает наш тыл. Я до сих пор слышу стрельбу за спиной. Оборачиваюсь. Из окон валит серый дым. Там внутри творится настоящий ад. Крики, стрельба, маты. Вот-вот я упаду в обморок от ужаса.

Демир сажает меня в машину. В руках бандита появляется нож. Глядя на острое лезвие, я понимаю, что кошмар ещё не закончен, я опять не могу сделать полноценный вдох. Зажмуриваюсь. Решил, наверное, добить. Я знаю, что он меня недолюбливает, он возмущался на «семейных собраниях» насчёт меня больше всех. Проткнёт ножом по-быстрому, а Данте скажет, что погибла при перестрелке.