– В будущем всегда есть на что смотреть, – назидательно произнес Крячко. – На то оно и будущее. А теперь если вы успокоились, то идемте!.. Время уходит, а нам нужно пропавшую девушку искать.

Перед таким аргументом Валентина Сергеевна оказалась бессильна и покорно вышла из машины. Крячко заглянул по дороге в машину к оперативникам и поинтересовался, как идут дела.

– Объект не выходил, – ответили ему. – Там во дворе Федотов дежурит на всякий случай. Подтверждает, что все в порядке.

– Это хорошо, что в порядке, – сказал Крячко и, показав на Портнову, объяснил: – Это – Валентина Сергеевна, хозяйка квартиры. Сейчас она поможет нам проникнуть в квартиру, а потом вы сразу отвезете ее к следователю. Она важная свидетельница, имейте в виду.

Затем он направился во двор и, остановившись под полукруглой аркой, предупредил Портнову:

– Сначала в подъезд войду я и мой товарищ. Минуты через две войдете вы. Подниметесь к себе и как ни в чем не бывало позвоните. Когда ваш жилец спросит, кто там, – назовете себя и тут же уходите. Федотов вас проводит до машины. И, Валентина Сергеевна, – проникновенно добавил он, – постарайтесь спокойнее! Без надрыва!

– Ладно, – бесцветным голосом сказала Портнова.

Крячко оглянулся через плечо. Оперативники в синей «Ладе» внимательно наблюдали за ними. Он повернулся и вошел во двор.

По дороге он сделал незаметный знак оперативнику Федотову, который прохаживался в дальнем углу двора. Тот догнал его уже в подъезде, на ступенях старой деревянной лестницы, края которой были обиты истершимися металлическими пластинами. Крячко быстро все объяснил и, кивнув на раскрытую дверь подъезда, сказал:

– Вот она идет, Валентина Сергеевна. Не перепутай. И учти: только дверь откроется – сразу ее под ручку и в машину. Ребята знают, что делать. За меня не волнуйтесь – я тоже знаю, что делать.

– Понял, товарищ полковник, – сказал Федотов. – Есть под ручку и в машину.

Они поднялись на второй этаж и встали по краям входной двери. Через минуту появилась Портнова. Ни на кого не глядя, с бледным лицом, она подошла к двери и нажала на кнопку звонка.

Поп подошел к порогу абсолютно бесшумно. Вряд ли Крячко мог что-то услышать – скорее уж учуял, но он точно знал – Поп здесь. Тот посмотрел в «глазок».

– Это я, – все тем же бесцветным голосом произнесла Валентина Сергеевна.

Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась.

– Что-то случилось? – недоверчиво проговорил мужской голос.

Валентина Сергеевна не успела ответить. Крячко мигнул Федотову, и тот изо всех сил лягнул дверь ногой. Раздался глухой удар, вскрик, и тут же, выставив вперед плечо, влетел в квартиру полковник Крячко. Перед его глазами мелькнуло бледное, перекошенное лицо с двухдневной щетиной на щеках. И Крячко с ходу, вложив в удар всю тяжесть своего крепко сбитого тела, врезал небритому в нижнюю челюсть.

Тот не меньше чем на полметра взлетел над полом, дрыгнул в воздухе ногами и с ужасающим грохотом обрушился на спину, распластался как лягушка и затих.

– Ну все, – деловито сказал Крячко, оборачиваясь к Федотову, – свободен.

После того как Федотов увел потрясенную хозяйку, в доме наступила тишина. Крячко запер дверь и включил в прихожей свет. Небритый по-прежнему валялся без чувств, разбросав в стороны тяжелые руки. На его бледном лбу отпечатался след от дверной поверхности. «Молодец Федотов! – подумал Крячко. – Припечатал от души!»

Но и его удар получился никак не хуже. Единственное, что смущало Крячко, – не перестарался ли он. Присев на корточки, он осмотрел нокаутированного. Тот вроде дышал и умирать пока не собирался. Крячко подхватил его под мышки и оттащил на кухню. Там он усадил Попа у стены и приковал наручниками к водопроводной трубе. А потом уселся напротив, достал сигарету и закурил.

Внешне Поп совсем не походил на святого. У него было жизнерадостное полноватое лицо, густые темные волосы и сладострастные пухлые губы. Из ворота рубахи выглядывала покрытая густым волосом грудь. На принадлежность к религии указывала только золотая цепочка с крестиком, затерявшаяся на этой груди.

«Снял небось с кого-нибудь, христопродавец!» – равнодушно подумал Крячко.

Он обвел взглядом небогато обставленную, но опрятную кухню. На столе стояла тарелка с остатками завтрака и недопитый стакан чая. Но внимание Крячко привлекло не это, а сложенная пополам газета, на полях которой небрежным, но уверенным росчерком был нарисован легкомысленный кролик из «Плейбоя».

– Так вот кто у нас отвечает за корреспонденцию! – присвистнул Крячко. – Очень удачно, очень…

Поп начинал приходить в себя. Он зашевелился, повел руками. Негромко звякнула цепочка наручников. Крячко отложил сигарету и с любопытством уставился на своего пленника.

Поп открыл глаза и тупо посмотрел по сторонам. Увидев Крячко, он вздрогнул и попытался встать. У него это не получилось, и тогда он обнаружил наручники.

– Твою мать! – скорчив болезненную гримасу, произнес он. – Что это все значит?

– Мозги отшибло? – любезно спросил Крячко. – У меня лекарство с собой. Клин, как говорится, клином…

– Спокойно! – сказал Поп. – Не надо резких движений. У меня голова слабая – в детстве менингитом переболел. Знаешь, как это опасно?

– Мало ли кто чем переболел в детстве, – хладнокровно отозвался Крячко. – У меня, например, свинка была. Это же не значит, что я всех свиней теперь должен бояться. И тебе сейчас не про менингит думать надо.

– А про что мне думать? – поинтересовался Поп, испытующе глядя на Крячко. – У меня башка трещит и язык еле ворочается… Здоров же ты махаться, дядя! Ты же мне челюсть запросто мог сломать, соображаешь?

– Твоя челюсть еще и не то выдержит, – возразил Крячко и добавил: – А думать тебе надо только об одном, Поп, – как живым отсюда выйти. По твоей роже видно, что жизнь ты любишь. Вот и думай, как тебе ее продлить. – Он демонстративно вытащил из кармана «макаров», со вкусом передернул затвор и с грохотом положил пистолет на край стола.

Поп следил за этими манипуляциями напряженным взглядом. Настроение у него совсем испортилось. Крячко это чувствовал, но события не торопил. Клиент должен созреть, думал он. Про свое обещание Орлову не брать на задержание оружия Крячко забыл, как только вышел из его кабинета и родил свой гениальный план. В этом плане большая роль отводилась именно оружию.

– Я не понял, – осторожно заговорил Поп и перешел на «вы». – Вы тут про какого-то попа заговорили. Так, может, вы дверью ошиблись? Тут попов никаких нет.

– Ясное дело, какой ты поп, если тебя из семинарии вышибли, – сказал Крячко. – Так я в переносном смысле. Кликуха у тебя такая – или забыл с перепугу?.. Кстати, – он притянул к себе газету. – Рисованию тебя в семинарии обучали или это у тебя наследственное?