мы стали старше, мы оба справлялись со своим дерьмом по-своему, но я всегда присматривал за Кейли. В средней школе, уже после того, как в нашем доме все пошло прахом, у нее появился парень – миниатюрная двенадцатилетняя версия засранца. Это, наверное, обычное дело, но этот тип был особенно ужасен.

Когда я услышал, как Кейли плачет из-за этого тупого придурка, из-за того, что он заставил ее чувствовать себя неполноценной, флиртуя с другой девчонкой, я мигом поспешил ей на помощь. Визит на его футбольную тренировку, короткий «разговор», и все, дело в шляпе. Они расстались, но после этого он ни слова ей не сказал. Кейли не знала об этом тогда и не знает сейчас.

Меня мучает чувство вины за то, что я не проверил Эвана по-настоящему, но еще острее я понимаю, что в разрыве между Кейли и мной виноват я. Это я вычеркнул ее из своей жизни. Нельзя было втягивать ее в мое хулиганство, особенно когда оно перешло от простого бунтарства к откровенной преступности.

– Ну так что, мы идем на свадьбу? – тихо спрашивает Поппи, позволив мне надолго погрузиться в воспоминания.

– Тебе не обязательно туда идти. – Я все еще беспокоюсь о Поппи, о развитии наших отношений. О ее безопасности. – Я сам справлюсь.

– Но я хочу пойти, – настаивает Поппи тем же мягким, нежным голосом. – Тебе тоже нужна поддержка. Если только… ты не хочешь, чтобы я пошла.

Я слышу незаданный вопрос, чувствую боль, которую она испытывает, боясь быть отвергнутой. Все это время она была рядом, поддерживала… но даже у такого упрямого человека, как Поппи, есть пределы.

Теперь, когда мы их достигли, я знаю и кое-что еще.

Я был абсолютно неправ, продолжая ее отталкивать.

– Я хочу, чтобы ты пошла. – Слова звучат не так, как я хочу, поэтому я прочищаю горло и произношу их снова, смелее и с большим чувством: – Я хочу, Поппи.

Улыбка Поппи стоит того, что может произойти от этих четырех слов, и она радостно хлопает в ладоши.

– Отлично. Значит, решено. Но сначала я сяду писать. За работу, муза!

И тут я сдаюсь.

* * *

В месте проведения свадьбы нет ничего особенного. Методистская церковь Риверсайд – обычная бежевая часовня, ненавязчивая, одно из тех мест, где прихожане, любящие футбол, всегда могут рассчитывать на то, что успеют вернуться домой к началу игры.

Я в своем черном костюме, который обычно приберегаю для парадных выходов, но Кейли заслуживает лучшего.

– Я уже говорила, что ты выглядишь сексуально? – флиртует Поппи с блеском в глазах, когда я выхожу из мужского туалета.

Она и сама выглядит сексуально в бледно-голубом платье, оголяющем плечи и верхнюю часть спины. Интересно, носит ли она этот странный лифчик? Или ее соски находятся на расстоянии нескольких слоев шифона от моего прикосновения? Я мог бы выяснить это, едва коснувшись ткани, но даже одной этой мысли достаточно, чтобы брюки стали немного тесны.

– Ну-ка покрутись.

– И не мечтай. – Я тут же отвлекаюсь от ее груди.

– Крутись, муза!

Я скрещиваю руки, пытаясь оскалиться.

– Не буду.

Поппи выжидающе поднимает брови, и тогда с тяжелым вздохом я делаю один оборот. Не верчусь, ничего такого изящного, а скорее проверяю периметр, хотя это совершенно излишне. По крайней мере, так я говорю себе.

– То-то же! – восхищается Поппи, легко кружась. Юбка ее платья раскручивается, демонстрируя верхнюю часть бедер всем, кто может оказаться рядом. Я бросаюсь к ней, помогая опустить юбку, чтобы спрятать ноги от чужих глаз. – Не раздави мой цветок!

Поппи смотрит на атласный пояс вокруг талии, где шелковый цветок с пуговицей в центре сидит чуть выше левого бедра.

– Я сама его сделала с помощью горячего клея, слез и пуговицы от собачьей подстилки. Не волнуйся, сначала я ее постирала. Пуговицу, я имею в виду. А слезы были потому, что я сожгла все пальцы, но в конце концов оно того стоило. – Она без нужды распушивает цветок. – Или, по крайней мере, стоило, пока этот брак не закончится разводом, но эй… зато я снова могу надеть платье подружки невесты. Так что это счастливый конец.

Поппи рассказала мне о платье вчера вечером, когда спросила, подходит ли оно для свадьбы. Оказалось, несколько лет назад она была подружкой невесты на свадьбе кузины и платье ей понравилось, хотя кузина жаловалась, что рыжие волосы Поппи выделяются на фотографиях, как бельмо на глазу.

– Ты чертовски хороша, – снова говорю я Поппи. – И спасибо, что пришла.

Она улыбается мне, нежно обхватывая лицо ладонями. Ее голубые глаза искрятся счастьем, и я до сих пор каждый раз потрясен, что это из-за меня.

– Я бы и не мечтала оказаться где-нибудь еще, – искренне признает она. Но потом слишком сильно похлопывает меня по щекам. – А теперь ищи свою сестру, пока я найду нам места. Предупреждаю сразу, если я увижу маленьких старушек с ходунками, я собью их с ног, чтобы попасть в первый ряд. Все знают, что там самая яростная толкучка.

– Не думаю, что во время церемонии будет слэм. Слэм запланирован на время приема, – сухо отвечаю я.

– Хм, я, должно быть, пропустила это мимо ушей, – легкомысленно стрекочет Поппи. Пожав плечами, она добавляет: – Ну, если случится что-то неординарное, это точно не моя вина. Точно-точно.

Поцеловав меня так быстро, что я даже не успеваю поморщиться, она уходит. Оставшись один в коридоре, я делаю спокойный вдох, прежде чем отправиться на поиски Кейли.

Я брожу, пока не отыскиваю закрытую дверь с табличкой «Невеста», а затем стучусь. Медленно открыв дверь, я спрашиваю:

– Все в порядке? Можно?

Кейли отвечает:

– Да, входи.

В комнате почти ничего нет, только несколько чемоданов на полу и два стола с косметикой и аксессуарами для прически. Но я не вижу ничего, кроме Кейли, ни точек входа и выхода, ни сигнализации, ни других вещей, которые обычно автоматически отмечаю. Здесь только моя сестра, совсем взрослая.

Кейли прекрасно выглядит в свадебном платье – белом, облегающем, с кружевами на лифе и бедрах. Ее волосы убраны в локоны, а на голове сидит красивая диадема, которая делает Кейли похожей на принцессу.

– Коннор! – кричит она, крепко обнимая меня, когда понимает, что я действительно сдержал обещание и пришел на свадьбу. – Спасибо тебе.

– Выглядишь потрясающе, – делаю я комплимент. – Серьезно, Кейли.

– Ты и сам не так уж плох, старший братишка. – Она улыбается, такая счастливая, что чуть не плачет. – Поверить не могу, что ты приехал.

Я вздыхаю, кивая.

– Хотел бы я сказать, что ни за что бы не пропустил твою свадьбу, но мы оба знаем, что это было бы ложью.

Улыбка Кейли гаснет, в глазах появляется намек на грусть, но она не начинает читать мне мораль о долгом отсутствии. Вместо этого она заявляет:

– Поппи тебе подходит.

Я хочу с ней поспорить, да только она права. Прошлой ночью после ее работы и моего «позирования в качестве музы» мы были настолько измотаны, что завалились в ее кровать. Не для того, чтобы заниматься сексом, а чтобы поспать. Я обнимал Поппи, пока она тихонько похрапывала, и спал так спокойно, как не спал уже много лет. Я хотел бы поделиться этим с Кейли, но в конце концов я довольствуюсь правдой:

– А я боюсь, что я ей не подхожу.

Кейли смотрит на меня с жалостью.

– Я знаю. У меня были такие же проблемы, когда мы с Эваном только начали встречаться. Тяжело иметь родителей, которым не угодить, что бы мы ни делали.

Что здесь ответишь? Это просто суровая правда.

– Слушай, я раньше не очень-то угождал людям.

– Да, но… Я пыталась угождать. Все время пыталась, – говорит Кейли с некоторой горечью. – Ты всегда был умным, шел другим путем, когда видел, что ничего не получится.

Я фыркаю на ее оценку – как на то, что я умный, так и на то, что юношеские проступки, о которых Кейли наслышана, можно назвать правильным выбором. Интересно, если бы она знала, как далеко я зашел и как глубоко упал, она бы все еще чувствовала то же самое? Но помимо себя, я понимаю, что, когда я взбунтовался, оставив позади ожидания и правила родителей, я также оставил позади… Кейли.

– Мне жаль. – Слова душат меня, и я кашляю: не ожидал что это будет так чертовски тяжело. – Прости, Кей. Прости за прошлое и прости за настоящее.

Кейли поджимает губы, поднимает глаза, быстро моргает и обмахивает руками лицо.

– Перестань. Если ты заставишь меня плакать перед фотосессией, я буду похожа на бесноватого енота с красными глазами и черной кляксой подводки. Тогда мне придется надрать тебе задницу.

– Думай о кокосах, – бурчу я.

Кейли удивленно оглядывается.

– Чего?

– Кокосы, – повторяю я. – Солнцезащитный крем. Песок. Море.