вдруг начнет жрать совесть и стыд, то оценю размеры вклада Барского и начну возвращать деньги, чтобы уж точно не испытывать угрызений, что повела себя как рядовая содержанка. Глупость? Возможно, но мне так спокойнее. Давиду свои мысли, конечно же, не озвучила.

— Куда? Разве тебе есть куда идти?

— Есть, — тряхнув волосами, улыбаюсь. — Неожиданно свалилось наследство.

Слава недоверчиво смотрит.

Приняла квартиру. Сегодня после обеда нужно ехать в нотариальную контору для оформления бумаг в собственность. Ее я тоже беру. Уж если пропадать и ломаться, то сразу, что прибедняться. Пусть муки жрут сразу, потом разберусь как выйти из ситуации.

— От кого?

— Неважно. Главное, что у меня есть где жить. И еще Слава, спасибо тебе за все, но я увольняюсь.

— Не торопись.

Его тон немного меня злит. Откуда командность появляется? Я понимаю, что многим обязана, но решать за себя не позволю. Мне хватило прошлого, чтобы понять как чье-то давление в корне меняет твою волю и жизнь, но теперь же уймитесь все.

— Слав, я же даже не оформлена. О чем речь?

— Скажи к кому ты пойдешь? Почему вдруг так? Что изменилось?

— Что значит к кому, я что собака? И чем тебя задевает мое желание жить свою жизнь так, как хочется?

Воронов сегодня очень странный. Взбудораженный, непредсказуемый. Есть четкое ощущение того, что он очень устал. Круги под глазами величиной с футбольный мяч. Небритый, небрежно одет. Это далеко не тот Славич, которого я знаю.

— Разве у нас не намечались отношения?

Кисло выражает претензию. Одновременно с кислотой, его потряхивает. Да что с ним случилось?

— Какие отношения, Слав? Был невинный флирт и не более.

— Когда ты успела стать циничной сукой, а? Может зря оставила его фамилию? Нужно было сменить?

Взрывается настолько мощно, что вздрагиваю. Злится, орет как резаный. Сыплет необоснованными претензиями, будто обвиняет. Лицо пятнами идет, руки дрожат. Да его колошматит зверски. Поддавшись искушению, вместе с ним взрываюсь и я.

— Что ты несешь? Что с тобой, Слав? Очнись!

— Дин, ты же понимала, что нравишься мне. Разве не так?

— Я не давала тебе прямых намеков на продолжение чего-то, Слава.

— Косвенных было достаточно.

— Хватит, пожалуйста. Не превращайся в монстра.

— Тебе не привыкать быть рядом с монстром. Или ты как-то по-другому привыкла существовать?

Будто пощечину получаю. Не ожидала, что будет бить в больную точку. Разве так можно? Он всегда был предельно деликатен и осторожен, а тут будто некто им управляет. Эмоции берет мощный верх, остановиться не в силах.

Ссориться нет желания, несмотря на буйность и неоправданную жестокость. Я не идиотка и реально оцениваю происходящее. Передо мной, мать вашу, не Воронов!

— Я ухожу, Слав, — подхватываю сумку и направляюсь к выходу. — Всего тебе хорошего.

— Нет, ты не пойдешь!

— Ты чеканулся? Да что с тобой!

— Стой, — выхватывает трезвонящий телефон и ошеломленно пялится на дисплей.

— Что тебе? Что тебе еще надо от меня, подлая сука? — плачущий женский голос бьется в мембране и я немею. Так вот в чем дело. Я начинаю понимать. — Не разжалобишь. Пошла ты… Пошла ты на хрен! И не звони мне. Тварь!

От удара его телефон рассыпается по полу. Отскакиваю в сторону, пока он топчет девайс, оставляя от того лишь пыль.

Воронова трясет настолько, что он отшагивает назад и упирается дрожащими руками в столешницу. Славича колошматит со страшной силой. Из мощного мужика он на глазах превращается в угнетенного бессильного великана. Я бы хотела сказать, что мне наплевать, но не могу. Мне жаль. Жаль, я понимаю, что с ним. И даже не обижаюсь на попытки Ворона закрыть гельштат мной в свое время.

— Ты пытался совершить взаимозамену, Слав? Это же глупо. Разве можно забыть ту, что по-настоящему тебе дорога.

Вздрагивает. Так мощно сотрясается крупным телом, что вибрации идут. Они бьются о мою оболочку и отталкиваются, рассыпаясь искрами. Воронов с размаху лупит кулаком в деревяшку и яростно орет.

— Мне плевать на нее.

— Вижу. Как тебе плевать.

— Не лезь!

— Хватит, Слав. Мы чуть было не совершили ошибку, давай признаемся хотя бы теперь.

— Тема закрыта.

— У тебя все будет хорошо, — вкладываю ключи ему в руку и пожимаю. — Пока. Мне пора.

— Дин, — окликает у входа, — прости. Я плохой актер и режиссер. Будь я им на самом деле, мне бы даже вонючей завалящей статуэтки не досталось.

Раскаяние страшная вещь. Даже познав его, мы остаемся наказанными. Киваю, не знаю, чем помочь. Чтобы я теперь не сказала, легче Славе не станет, но я все равно произношу.

— Иди к ней. Ты не можешь представить как важно, когда кто-то приходит вовремя.

И закрываю за собой дверь.

Едва покинув подъезд, наталкиваюсь на мрачного Барского, что торопится навстречу. Он грозен, как Зевс. Мрачен, как Аид и кажется очень зол. Молча отдаю ему вещи, он выхватывает сумку и наглейшим образом притягивает меня ближе, выдохнув, жадно впивается коротким поцелуем. Безвольно подчиняюсь, потому что ноги подгибаются.

— Едем, — тревожащий душу шепот подрывает рецепторы.

Но я беру себя в руки. Независимо киваю и шествую к машине. Позади раздается львиный рык и глухое ругательство. Тяжелые шаги настигают у автомобиля. Давид помогает мне разместится в салоне, и я прикрываю глаза.

Атакует.

Нежно и бережно, как теперь умеет.

Но все же это контрнаступление, по-другому не скажешь.

Сдаваться?

Не знаю.

Глава 40

— Дина, важный звонок, я переведу? — раздается металлический голос моего зама. Железная Лидия Эдуардовна заставляет иногда меня нервничать. Робот, а не человек, но благодаря ей в издательстве строгий порядок во всем. Хотя я сама не хуже, как выяснилось, но Лида порой зверски перегибает. — Дина, так переведу?

— Да.

Жду пока проиграет дурацкая мелодия, в нетерпении отбиваю под столом каблуком. Надеюсь, что сейчас не всплывет непредвиденная проблема с публикациями на сторонних ресурсах, потому как я только неделю назад ворох разгребла. В этом есть огромный плюс, время с заботами летит не заметно. Есть некогда, пить тем более.

Хорошо, что Лида подкармливает меня бутербродами. С каменным лицом хлопает контейнером и укоризненно смотрит. Мне кажется, она догадывается, что в моем холодильнике мышь повесилась. Шикарная тетка, ей около шестидесяти, и мозг уникален. И вот же парадокс, взяла ее по объявлению. Изучив досье, впала в транс.

Как она с таким опытом прозябала в поисках вакансии. Но как выяснилось, на собеседованиях увидев, что пташка не молода, мило отказывали. Вот так легко списывали людей на помойку из-за какого-то дурацкого возраста. Разве это главное? А стаж? А опыт?

Идиоты! Знали