на разборках с Видаром и не допустить заключения Эймунда.

Сердце сжалось от отвращения: приношу только одни неудачи и заставляю других мучиться. Герда, Вальгард, Рефил, Тьодбьёрг, Дьярви и Эймунд — все они пострадали из-за меня. Может, хэрсир прав, и давно было пора избавиться от проклятой Астрид? Пощечина обожгла щёку: нет времени на самоистязания, пока колдун умирал в холодном подземелье.

Доковыляв до тренировочной площадки, замерла в тени: в темницу можно попасть, обойдя бараки воинов с задней стороны. Оттуда надо прытью добраться до уходящего вниз косого дома, который всегда охраняли. Не придумав ничего лучше, как просто попытаться ворваться, угрожая именем отца, я решила действовать. В конце концов должны же быть какие-то преимущества от пребывания его дочерью.

Руки всё ещё пылали от сейда, но я сдерживалась и упрямо кралась, веря, что смогу спасти и вызволить Эймунда. Миновав бараки и чудом не встретив никого, я прокралась к темницам, возле которых замерли два часовых. Не позволяя себе долго размышлять, уверенно шагнула вперёд, упрямо игнорируя сейд. Воины тут же напряглись и вытянулись будто новенькие струны тальхарпы, подозрительно глядя на меня:

— Здесь не место для прогулок, пойди прочь! — нагрубил воин с грузным пузом, на котором едва держалась рубаха. — Оглохла что ли? Пошла отсюда!

Одно удара сейда хватило, чтобы они упали, корчась от боли и умирая в судорогах — знала, чувствовала, а внутренний голос только уверял в справедливости мыслей, но нужно было держаться и не поддаваться. Вальгард говорил, что половину проблем можно решить, просто найдя нужные слова. Впрочем, ко мне это мало когда относилось.

— Пропустите, мне нужно увидеть одного заключенного, — надменно произнесла я, молясь, чтобы они не услышали, как дрожал голос.

— А мне надо бабу на сеновал затащить и мешок золота, что с того? — хрюкнул первый, противно сверкая мелкими глазками. — Но, если так сильно хочешь, то можем договориться, — и он потянулся ко мне потной грязной рукой.

Я отскочила и гневно сорвала с себя капюшон, одаривая их уничижительным взглядом. Большинство воинов знало, как выглядели дети хэрсира, на что я и уповала, надеясь, что, осознав, кто стоит перед ними, часовые пропустят, не задавая вопросов.

— Госпожа! — изумлённо воскликнул второй. — Что вы здесь делаете? Почему одна? Где же ваши брат или отец? До нас доходили разные слухи…

— А до меня долетела молва, что в подземельях пытают и издеваются над колдуном, что спас меня! Это так?! — Часовые поджали губы. — Вопреки всем законам и правилам вы издеваетесь над тем, кому положены почести? Как это понимать?!

Первый воин недобро посмотрел, заставляя предостерегающе сжать кулаки: если эта свинья попробует напасть, то, клянусь, уничтожу, не моргнув и глазом.

— Простите, госпожа, но происходящее здесь остаётся тайной, но ни о каких пытках мы не слышали, уверяю, — произнёс второй. — Кроме того, при всём уважении, вам не стоит находиться здесь, какие бы не были на то причины…

— Довольно! — рявкнула я. — Неужели вы хотите сказать, что мой отец знает, как обращаются с моим спасителем и ничего не сделал? Или более того сам распорядился истязать колдуна? Я требую, чтобы вы сейчас же меня впустили!

Первый крайне недовольный поведением вспылил:

— А не послать бы вас, госпожа, к Фенриру в задницу? Кем бы ни был ваш отец, приказ есть приказ! А пользоваться честным и доблестным именем господина Дьярви удел только тупой девки.

— Осторожнее со словами… — что второй пытался сказать, я уже не слышала. Ярость плескалась под кожей жарким огнём, норовя сорваться на часового сейдом и испепеляя его на месте. Так бы и произошло, если бы не Бешеная, появившаяся из ниоткуда.

Сигрид налетела, словно смертоносный вихрь, и нависла надо мной, противно скалясь. Проклятье дверга! Сегодняшний день точно сведёт в курган, преподнося то одну радостную встречу, то вторую. Милостивая Фрейя, защити и сбереги от непоправимого!

— Что здесь происходит? — громко спросила Бешеная, привлекая внимание всей округи. — Астрид! Неужели ты выздоровела? Хвала богам! Но что же ты здесь забыла? Неужели что-то произошло и кого-то несправедливо заключили в темницу?

Всё её лживое и гнилое нутро жаждало реакции на провокацию, а она сама как прожорливый червь вкушала эмоции одну за другой. Сигрид наверняка была в курсе происходящего и просто глумилась. Такие как она умеют только злорадствовать, что бы ни рассказывала Лив о далёком прошлом. Сейчас рассудок Бешеной мог сильно пострадать от всех сомнительных порошков и настроек на мухоморах, которыми не брезговала воительница.

— Ну же Астрид, не молчи! Быть может, я помогу тебе? Или ты ещё не пришла в себя и просто заблудилась от помутнения рассудка? — елейно пела Сигрид, открыто насмехаясь. — Если хочешь, то я отведу тебя до дома. Или вновь верну к Тьодбьёрг, чтобы она осмотрела тебя и заверила, что хворь отступила и голова твоя цела?

Медленно вдохнув, я произнесла:

— Знаете, что разрушает красоту всякого сада Фрейи? Оглушительное карканье воронов Одина. — Улыбка сползла с лица Сигрид, и пока она соображала, я продолжила: — Раз вы вызвались помочь, то будьте добры: отведите меня к колдуну, которого здесь держат. Брат и отец заняты, а я бы хотела увидеться со своим спасителем. Он же здесь, раз вы так намекали?

Сигрид повела плечами, поправляя огненную гриву и меховой жилет, накинутый поверх светлого и так непривычного для неё хангерока. Обычно она всегда ходила в штанах и рубахах, как истинный воин, но сегодня было исключением, причины которого я не знала. На ум приходил только её день рождения, однако маловероятно, что Бешеная стала бы наряжаться по такому поводу. Или же она участвовала в жертвоприношениях и обрядах в Храме, молясь об урожае? Это объяснение казалось бы логичным, если бы не нравы Сигрид, которая никогда не занималась подобным. Неужели она просила о заступничестве перед походом? Но для них слишком рано — ничего не понимаю.

— Хочешь посмотреть, что бывает с недомужиками, выходит? — глупая шутка Бешеной пришлась по душе часовым, что тут же принялись лыбиться.

Выходило, что она действительно всё знала про Эймунда и его содержание в темнице, а ломала только представление, достойное всякого скальда.

— Стало быть, Один тоже не мужчина, раз владеет сейдом? — огрызнулась я, заставляя всех разом заткнуться.

Терпение иссякало, как и силы, стремительно покидающие тело. Сейд был готов в любую минуту сорваться и захлестнуть меня с головой, погружая в пучину видений или опаляя округу пламенем.

— Как ты смеешь! — первый часовой замахнулся, собираясь влепить мне пощечину, но Сигрид перехватила его руку и грубо оттолкнула к стене.

— Только ничтожество и мерзавец рискнет