Лиам поднял особенно отвратительный комок коричневых бумажных полотенец, жвачки и волос.

– Тебя это не беспокоит?

Черный Райан покачал головой:

– Даже не знаю. Это сбивает с толку. Почему бы не назвать другого Райана Белым Райаном, верно? А я тогда буду просто Райаном. Получается, что Райан – это имя белых людей, которое я присвоил себе? Поэтому, чтобы прояснить это, меня называют Черным Райаном.

Ага, значит, такое отношение его беспокоило, и он много об этом думал.

– Ну да, даже не знаю. Это ведь глупо. – Лиам отодвинул полное ведро с дороги носком кроссовки. – С этого момента я буду звать тебя Райаном.

– Как хочешь. Слушай, а после уборки давай закажем пиццу? Не самое подходящее место, чтобы говорить о еде, но я очень голоден.

Лиам должен был доложить маме, когда закончит работу.

– Да, конечно. Но сначала мне нужно встретиться с мамой. Она здесь работает медсестрой, помнишь?

Райан усмехнулся:

– Да, я помню. Твоя мама классная, но она нас ненавидит. Она хочет, чтобы мы выдраили тут все дочиста.

Лиам рассмеялся:

– Так и есть.

Когда он показал маме то дурацкое видео, на котором Брюс пытался съехать по школьной горке и проскользнуть через лужу горящей водки, она сказала только: «Идиоты».

– Моя мама всегда говорит о том, что я не знал в жизни настоящих проблем. Например, мы никогда не жили в лагере беженцев, где надо пройти десять миль босиком по снегу, чтобы попасть в школу на урок математики. Она надеется, что это заставит меня не принимать мои «привилегии» как должное.

Райан бросил в мусорное ведро крошечный носок с изображением Губки Боба.

– Моя мама говорит точно так же. Такое впечатление, будто они курят один и тот же кальян. Вообще-то она тоже иногда называет меня Черным Райаном, как бы высмеивая нашу школу и всех придурков, которые туда ходят. Она говорит: «Пора накрывать на стол, Черный Райан», когда я слишком долго играю в PlayStation, или: «Черный Райан, ты прочитал Диккенса?» Мой отец вряд ли счел бы это смешным, но этого мы не узнаем, потому что он даже не живет здесь.

Лиам знал, что родители Райана развелись. Его отец жил во Флориде.

– Я сказал маме, что это не смешно, а оскорбительно. Может, если бы я сам это придумал, то было бы забавно и даже круто, а так – нет.

– Да, – Лиам сожалел обо всей этой истории с Черным Райаном.

– Ладно, сейчас я начну мыть пол, чтобы мы могли поскорее свалить отсюда.

Райан вытащил мокрую швабру из ведра с серой пенистой водой и шлепнул ею по грязному кафелю.

– Сегодня вечером в магазине Sublime будут представлять новую коллекцию одежды. Они, кажется, сотрудничают с брендом Silenciaga.

Лиам слышал, как другие дети в школе говорили об этом магазине, но он никогда там не был.

– Да, я надеялся попасть туда и потратить часть своих денег, которые заработал в «Стратеге», – сказал он. Его мама всегда намекала, что сын похож на занудного ботаника, и теперь, когда он общался с Шай, Лиам хотел одеваться лучше. В конце концов, она носила Gucci.

Райан присвистнул:

– И сколько денег ты заработал? Это дерьмо стоит около девятисот долларов за одну толстовку, ты же знаешь, верно? Когда я покупаю вещи, мне приходится расплачиваться кредитной картой нашей домработницы и умолять маму вернуть ей деньги. Она так злится, но оно того стоит.

Лиам на мгновение уставился в пол. «Кредитная карта нашей домработницы?» Казалось, что все в его школе были богаты, кроме него самого. Хотя у Райана была действительно классная одежда.

– Может, я просто возьму ремень, или шапку, или еще что-то.

Райан схватил огромный аэрозольный баллончик освежителя воздуха:

– Я буду разбрызгивать аэрозоль, смывать воду в унитазах и молиться, чтобы они не переполнялись. По крайней мере, здесь будет лучше пахнуть.

Лиам кивнул, размазывая мыльную серую воду по коричневому кафелю.

– Не могу поверить, что мы должны делать это до декабря.

Райан спустил воду во всех трех туалетах и выкатил тележку для уборки из туалетной комнаты. Лиам попятился вслед за ним, на ходу вытирая пол. Туалетная комната практически сияла. Как бы он ни жаловался на эти исправительные работы, на самом деле ему нравилось видеть, что после их уборки стало гораздо чище.

– Мальчики? – голос его мамы эхом разнесся по школьному коридору.

Лиам резко обернулся, держа швабру в руке. С тех пор, как открылась история с поджогом, на лице у нее все время было выражение крайнего неодобрения.

– Вы уже закончили?

Лиам пожал плечами:

– Думаю, да.

– Мы определенно закончили, – сказал Райан.

– Ну что, у тебя есть планы на вечер?

– Возможно.

Лиам не хотел говорить о своем желании обновить гардероб, потому что его мать явно считала, что он после своей выходки не заслуживает ни обновок, ни развлечений.

– Ладно, – ответила мама.

Прошел почти месяц, но она все еще так злилась на него и его «закадычных друзей-засранцев», что по-прежнему не разговаривала с ним. Раньше такого не слу- чалось.

– Я предложила, чтобы ты сегодня посидел с Тедом Литтлом, но его отец отказался. Очевидно, он считает, что раз его сын малолетний поджигатель, то ему не стоит зависать с поджигателем-старшеклассником. Стюарт Литтл сказал, что у его сына уже есть няня, но я знаю, что это не так. В любом случае ты можешь сам приготовить ужин. Я ухожу. Твой отец сегодня вечером ведет урок музыки. Надеюсь, ты будешь в постели, когда я вернусь домой.

– Хорошо, – сказал Лиам, не желая вступать в дискуссию. Не то чтобы он не чувствовал свою вину. Он признался. Он сказал ей, что ему стыдно. Однако она считала, что этого недостаточно. – Увидимся позже, мам.

– Приятно было познакомиться, – пробормотал Райан, когда они прошли мимо медсестры Пичес, чтобы убрать тележку для уборки.

В то утро, заскочив по дороге на работу в Monte, Пичес заметила в витрине написанное от руки объявление: «СЕГОДНЯ В 8 ВЕЧЕРА КАРАОКЕ».

Элизабет вернулась.

Как обычно, она оставила на стойке загадочную записку для Пичес: «Пожалуйста, пригласи друзей и открой бар к восьми. Я сделаю все остальное».

Пичес послушно сфотографировала вывеску и отправила ее отдельными сообщениями Стюарту Литтлу, Рою Кларку и доктору Конвею.

Первым откликнулся доктор Конвей.

Рой ответил серией знаков долларов, амперсандов и хештегов.