Джессика знала, как это делается. Бумаги изготавливались на имя умершего человека, которому на момент происходящего было бы столько же лет, сколько и их новому владельцу. С годами эта практика потеряла популярность, однако в начале девяностых поступить так было проще простого.

— Джессика Шо и Тони Шо, — кем они были? — спросила она.

— Точно не знаю, — ответил Прайс. — Девочка родилась с вами в один год, но через год скончалась. Тони Шо, кажется, родился на год раньше Брэда, а умер где-то в пятнадцать. Факты рождения были зарегистрированы в Лос-Анджелесе, но погибли они оба за пределами штата. Да, фамилия у них была общая, но родственниками они не были. У моего гангстера нашелся талантливый знакомый, у которого этих «личностей» был целый набор. Нужно было просто выложить денежки.

— И кто за это заплатил?

— Я. Я потратил на это все свои сбережения. Брэд сделал бы для меня то же самое.

— Вы знаете, почему он проживал в Игл-Роке под именем Роба Янга?

— Нет, — сказал Прайс. — Это имя я первый раз услышал от коллег, когда они обсуждали дело Лавелль. Я даже сразу не понял, что они говорят о Брэде.

У Джессики началась легкая мигрень. В горле встал склизкий ком, но надо было выдавить из себя следующий вопрос.

— Как вы думаете, мог ли Тони — Брэд — быть моим настоящим отцом?

— Понятия не имею, Джессика, — мягко сказал Прайс. — Но надеюсь, что мой рассказ ответил хотя бы на часть ваших вопросов.

Он передал Джессике конверт.

— Что это? — она покрутила его в руках.

— Письмо от Брэда, — ответил Прайс. — Я не знаю, что там, никогда его не открывал. Я получил его по почте около десяти лет назад, вместе с запиской, в которой говорилось, что я буду должен передать его по адресу только в том случае, если с ним самим что-то случится и вы приедете сюда. Думаю, этот день настал.

Джессика засунула конверт в бардачок; там же лежал и пакет из «Трифти».

— Я прочту его позже. Прямо сейчас не могу.

— Как вам будет угодно. Я понимаю, вы и так уже многое вынесли.

— Вы сказали, что мне следует знать правду. Якобы так будет безопаснее. Что вы подразумевали?

— Я бы не хотел вас пугать, Джессика, но убийца все еще может расхаживать по улицам этого города. Да, этот человек может быть уже мертв или сидеть в тюрьме за другое преступление, но точно мы об этом не знаем. С этого момента вам надо быть куда более осторожной. У вас есть оружие?

Джессика кивнула. «Глок» лежал у нее в сумке.

— Да, пистолет.

— Хорошо. Где вы живете?

— В мотеле. Я занималась расследованием.

— Черт побери, — уставился на нее Прайс, — вы подвергаете себя огромной опасности. Как можно скорее уезжайте из Лос-Анджелеса. Лучше прямо сейчас.

Джессика заверила Прайса, что направится в отель и немедленно начнет паковать вещи. Она соврала. У нее не было и мысли о том, чтобы уезжать из Лос-Анджелеса.

Едва она заехала на парковку, как увидела, что Хоппер машет ей из окна. Она кивнула и показала ему два пальца, имея в виду, что подойдет через пару минут. Припарковавшись напротив пятого номера, она вылезла из машины и направилась ко входу в лобби.

Внутри сидел незнакомый ей пожилой мужчина. У него было обветренное морщинистое, словно у шарпея, лицо. При виде ее он по-собачьи поднял голову и выпрямился, а затем проследил, как она подходит к стойке.

— К вам тут гость, — полушепотом сообщил Хоппер, — Чак Лоуренс. Он узнал, что вы в городе и ищете информацию по делу Лавелль.

— Это тот, кто нашел тело Элеаноры? — прошептала Джессика.

— Да, тот самый. Ему прямо не терпится с вами поговорить, уже час тут сидит. Я дважды ставил кофе, мы обсудили все, что могли, от погоды до баскетбола и цен на зелень.

Хоппер еще сильнее понизил голос:

— Думаю, старичок просто очень одинок и хочет с кем-нибудь поболтать.

— Вот это удача.

Джессика повернулась к Чаку Лоуренсу. Будучи лет на десять старше самого Хоппера, он вполне оправдывал благодушно данное ему звание «старичка». У Чака были редеющие серебристые волосы, тщательно расчесанные на прямой пробор, и добрые карие глаза. Рядом с ним к дивану была прислонена трость.

— Мистер Лоуренс? Я Джессика Шо, приятно познакомиться. Кажется, вы хотели поговорить со мной о деле Лавелль?

Лоуренс с трудом поднялся на ноги.

— Зовите меня Чак, — проговорил он, стараясь не обращать внимания на скрип дивана. Голос у него оказался на удивление сильным. — Не возражаете, если мы поговорим на улице? День такой чудесный, а мне еще и курить хочется.

— Без проблем.

Джессика медленно последовала за ним к двери. Выйдя наружу, Чак осторожно опустился на лавочку около вендингового автомата и с удовлетворенным вздохом вытянул ноги. Джессика выудила из кармана пару монеток и ввела на клавиатуре код баночки с диетической колой.

— Хотите газировки? — предложила она.

— Спасибо, нет, — отказался Чак, — мы с Хоппером выпили чашек по пять, что ли. Я теперь всю ночь буду бегать туда-сюда.

Он вынул из нагрудного кармана зажигалку и пару сигарет. Джессика вспомнила, что ее собственные запасы подошли к концу.

— Можно стрельнуть у вас сигаретку? — спросила она.

— Девочка моя, — улыбнулся Чак, — может быть, вы и выпить любите?

— Только если это хороший виски, — засмеялась Джессика, тут же вытащила баночку и сказала: — Но сейчас придется обойтись вот этим.

Сделав глоток, она склонилась к Лоуренсу и позволила ему поджечь свою сигарету.

— Вы хотите рассказать мне о том, как нашли Элеанору?

Чак кивнул:

— Эйс Фриман сказал, что одна молодая леди разыскивает свидетелей. Ох, подождите-ка, или это был тот малой с чудными ушами? Нет-нет, точно, Хэнк Стивенсон. Сказал, вы красотка, но с характером.

Он заметил, что Джессика сделала обеспокоенное лицо, и постучал себе по макушке.

— Да не волнуйтесь вы так, — добавил он, — голова у меня еще работает. Ум острый как бритва. Ну и что, что я не помню, какой был ужин, и молоко иногда забываю прикупить? Прошлое так просто не забудешь. Поверьте, это у меня из башки не вылетит до тех пор, пока меня не положат в землю.

— Ого.

— Я был почтальоном, вы, наверное, в курсе? Больше сорока лет колесил по этим улицам. То там, то тут, — помахал он тростью и продолжил: — Теперь в коленях стреляет, но оно того стоило. Работу свою я любил. Я очень общительный, так что всегда был рад перемолвиться с кем-нибудь словечком и выпить кофейку. Меня тут все знали, ну и я всех знал. После того случая все переменилось.