Ее внимание привлек молодой человек в тунике, причудливо украшенной стеклянными бусами. Он оживленно беседовал о чем-то с похожим на змею господином, чей костюм напоминал ярко-красную чешую какого-то диковинного пресмыкающегося.

— А это кто?

Ясмин пожала плечами.

— Какая-то рыба! Может, селедка?

Глаза Лауры расширились при виде гостя, одетого Вулканом, богом огня. Могучие обнаженные плечи и уверенная манера держаться напомнили ей Сандро. Взбудораженная воспоминаниями, Лаура перевела взгляд и принялась гадать, кто же скрывается под маской Приапа, бога мужской плодовитости. Хорошо сложенный, весьма ловкий в движениях человек легко скользил по залу в танце. Как и Вулкан, он тоже показался девушке знакомым. По сравнению с яркими нарядами танцующих, одежда стражников, которым было предписано охранять публичный дом в праздничную ночь, выглядела унылой, серой. Единственной уступкой всеобщему веселью стали ленты, привязанные к мечам — люди Кавалли позволили куртизанкам украсить оружие.

— Джамалу не спрятаться ни под каким маскарадным костюмом, — заметила Лаура.

Секретарь что-то написал на дощечке и передал ее мадонне дель Рубия.

— Это так! Но ты не находишь, что все же его наряд великолепен, — спросила подругу Ясмин.

Лаура согласилась. Джамал был одет джином: розовый тюрбан, расшитые узорами туфли, шаровары из красного шелка и короткий парчовый жилет, оставляющий открытыми мощную грудь и руки. Ясмин вздохнула, и Лаура про себя улыбнулась: подруга явно была влюблена в африканца и даже не пыталась скрыть свои чувства.

Оставив Ясмин наедине с мыслями о любимом, девушка продолжала изучать толпу танцующих, в ней преобладали древнеримские боги и сказочные персонажи.

Но в облике всех гостей девушке чудилось что-то тревожное, грозное — ведь как только праздник закончится, она будет принадлежать одному из них.

Ее внимание привлекло какое-то движение у входной двери в салон. На миг Лаура замерла от ужаса, разглядывая вошедшего, затем сказала с дрожью в голосе:

— Ясмин, посмотри, кто пришел!

Африканка повернулась к мраморной арке, обрамлявшей входную дверь… и окаменела.

— Швед! — прошептала она.

Лаура сочувственно покачала головой: ее подруга была любимицей гиганта. Горвальд считался в заведении мадонны дель Рубия одним из самых богатых иноземных посетителей, но девушки его избегали. Два раза в год он приезжал в Венецию по торговым делам и каждый раз приводил в смятение весь город.

Одет Горвальд был в стальную кольчугу и шкуры животных, голову его украшал рогатый шлем, наподобие тех, что носили его пращуры. Он словно явился из того дикого века, когда викинги всесокрушающей волной затопили Европу.

Короткая юбка из скрепленных между собой металлических пластин прикрывала похожие на колонны ноги, оставляя открытыми для взоров широкие колени. Швед напоминал собой готический храм. Его грубые сандалии держались на длинных кожаных ремнях, переплетавших крепкие, как камень, голени подобно плющу. Все неприкрытые нарядом участки тела покрывала густая рыжеватая растительность. Голова, огромная, как у вола, держалась на крепкой шее, лицо своим цветом напоминало только что разрубленное на куски говяжье мясо. Все это делало его крайне непривлекательным.

Сопровождавшие его слуги — люди обычного роста — казались рядом с ним детьми. Расталкивая толпу, швед протиснулся на середину зала. Его шаги сотрясали пол, отдаваясь где-то под потолком гулкими отзвуками.

— Нет, только не он! — молилась Лаура. — Боже, только не он!.. Но кто же купит ее первую ночь?

Подбоченившись, швед остановился посередине зала. Его локти протыкали пространство подобно пикам. Откинув голову, он заорал:

— Ясмин!

Сквозь толпу к новому гостю пробиралась мадонна дель Рубия. Подойдя к Горвальду, она положила руку на поросшее волосами обнаженное плечо.

— Достопочтенный господин, в своем заведении я не могу допустить скандала. У нас сегодня вечер светских развлечений и все, кажется, в прекрасном расположении духа. Не сомневаюсь, вам тоже понравится. А вскоре перед всеобщем взором я представлю одну из своих воспитанниц, с которой вы еще не знакомы. Она девственна, обворожительна, с хорошими манерами. А на Ясмин, увы, мой дорогой, один господин, — она кивком головы указала на Джамала, — уже заявил свои права на всю ночь Африканка устремила взгляд на своего темнокожего возлюбленного, ее лицо разгладилось, на губах заиграла улыбка — вот, оказывается, что написал для мадонны дель Рубия на дощечке Джамал.

— Он бросил мне вызов! — хотя голос Горвальда и прогремел подобно барабану, в нем прорезались и хныкающие нотки, напоминавшие нытье ребенка, лишившегося по вине взрослых любимой игрушки. — Мы должны с ним сразиться!

— Но, господин, вы же не можете…

— Позвольте им, мадонна! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Завтра начинается Великий Пост, и целых сорок дней нам придется довольствоваться унылым покоем.

— Пусть сразятся сейчас! — поддержал другой возглас.

— Бой! Бой! — пронесся по залу ропот.

Лаура прижала руки к груди. Ее возмущению не было предела. Сандро Кавалли клятвенно уверял, что его обязанность — поддерживать порядок в городе. Так где же он сейчас? Может, у кого-то из стражников хватит ума разыскать Стража Ночи?

С большим любопытством таращились на двух гигантов облаченные в унылую серую форму стражники с лентами на мечах, вовсе не собираясь принимать какие-либо меры, чтобы не допустить схватки.

— Хорошо, — уступила мадонна дель Рубия и вздохнула. — Вы сразитесь, но я настаиваю, что-бы это был кулачный бой. Кто окажется сильнее, тот и заполучит на всю ночь Ясмин. Проигравший же потеряет свой взнос, который вы оба сейчас мне уплатите.

Лауру охватила тревога.

— Ясмин! Быстрее! Прячься!

Но африканка от страха замерла, беспомощная, безвольная. Сердце Лауры разрывалось от жалости к подруге. В прошлый приезд Горвальд не обошел своим вниманием Ясмин и был с ней настолько жесток, что после его отъезда она неделю пролежала в постели.

— Иди сюда, за занавес, пока он тебя не заметил! — снова позвала подругу Лаура.

Но было уже поздно.

— А, вот ты где! — проревел швед, обнаружив, наконец, предмет своего вожделения. — Разрази меня гром, если я не скучаю по тебе!

Великан прогромыхал по залу, намериваясь приблизиться к африканке — само воплощение дьявольской воли.

Гости ахнули: между Горвальдом и Ясмин встал Джамал. Лаура невольно вздрогнула.

Секретарь Кавалли не шел ни в какое сравнение со шведом: могучее дерево против каменной стены. Горвальд был в два раза шире и на голову выше Джамала.

— С дороги, эй ты… джин! Языческая мразь! — заорал швед. — Тебя бы надо кастрировать да скормить рыбам.