— Ты все равно не отступишься, а я больше не могу сопротивляться! Нам нужно было просто это прекратить! Руслан, я не хочу, чтобы ты потерял работу! О нас уже слухи ходят и среди преподавателей, и среди студентов.

— Синицына, тебя успокоит факт, что преподавать я буду только первый семестр?

— Что?

— То! У меня договор на полгода, до конца семестра, пока ректор не найдет постоянного преподавателя на замену Брему. Я не хотел идти работать в институт, меня устраивает адвокатская практика. Ректор уговорил. И после первого семестра я уйду в любом случае, останешься ты со мной или нет. Ясно?

— Да.

— Хорошо. Значит, нас слишком сильно тянет, я не отступлюсь, а ты уже не можешь сопротивляться, все верно?

— Руслан…

— Я задал вопрос, Синицына. Ты это сказала, а не я.

— Сказала, — согласилась она. — Руслан, мне страшно.

— Мне тоже, Полина. Страшно просыпаться и ехать в институт, не зная, какая очередная гениальная идея придет в твою голову. Полина, посмотри на меня.

Я протянул руку, взял ее за подбородок, вынуждая повернуться ко мне.

— Полина, давай по-нормальному, а? Я согласен, что мы перегнули. И я все исправлю, обещаю. Хватит бегать. Давай хотя бы попробуем построить взрослые отношения?

— Мы не сможем их скрывать.

— Сможем, если ты перестанешь устраивать от меня забеги. Если начнешь со мной разговаривать, а не воплощать очередной эпизод из любовного романа в реальной жизни. Тебе двадцать, я понимаю, что в твоем возрасте хочется качелей и драмы, но ты вроде взрослая умная девушка, а ведешь себя иногда как маленькая капризная девочка. Виола серьезнее тебя.

— Я… — она опустила ресницы. — Прости. Мне казалось, что это хорошая идея…

— Дай угадаю, вы с Лилей провели мозговой штурм и путем обращения к вашему коллективному разуму решили, что это именно то, что нужно, так?

— Почему сразу с Лилей?

— Потому что у Громова от ее выкрутасов уже не только мозги, а все органы в бублик завернулись. Первый раз вижу, чтобы его так штырило.

— Руслан, что нам делать? — вздохнула Полина.

— Вчера нужно было прийти ко мне с этим вопросом. Позвонить, коротко объяснить ситуацию и спросить, что нам делать.

— Бубузяблик, ты опять? Может, я утром хотела с тобой поговорить, но после того как увидела выражение твоего лица…

— Поля, мне и так некогда, еще всех твоих почитателей хоронить…

— Нельзя быть таким собственником!

— Да ну? Иди ко мне, — потребовал я.

Быстро отодвинул сидение, подхватил Полину и усадил к себе на колени. Она доверчиво прижалась к моей груди, а я впервые успокоился, вдохнув ее запах.

В груди разливалось забытое уже умиротворение, пока я просто гладил ее волосы.

— Что нам теперь делать?

— Тебе — ничего. Ты уже достаточно сделала.

— Я правда очень испугалась вчера, — призналась Полина. — Анатолий Сергеевич…

— Умеет убеждать. Знаю, он у меня преподавал уголовное право. Выдохни и успокойся. И без самодеятельности!

— Почему, когда эта идея появилась в моей голове, она была хорошей, а когда об этом говоришь ты, выходит какой-то бред?

— Потому что это бред, — отрезал я, — и проблема на пустом месте. Ректора можно понять — ему через два года на пенсию, хочет уйти красиво.

Она расслабилась в моих руках. Сопела в шею и поглаживала кончиками пальцев мою щеку, а я млел, как сытый кот на подоконнике.

— Руслан, если ты всего на полгода, то клуб…

— Если тебе понравятся занятия — клуб останется. Пару часов в неделю я найду для него.

— Только ради меня?

— Представляешь, Синицына, как меня накрыло? — иронично протянул я. — Все для тебя, лишь бы ты улыбалась и училась. Я прошу совсем ничего — спрятать свои колючки, прекратить мне язвить и, мать твою, перестать генерировать идеи. Или хотя бы для начала обсуждать их со мной. Годится?

Она подняла голову, взглянула мне в глаза и выдохнула:

— Годится. Только не обманывай меня, ладно?

— Я даже боюсь представить, что сгенерирует твой мозг в таком случае, Полина, а у меня чувство самосохранения очень развито, и я очень ценю свою последнюю нервную клетку.

В моем кармане завибрировал мобильный.

— Твой? — напряглась Полина,

Я достал телефон, взглянул на экран и увидел там имя ректора:

— Да!

— Будь добр явиться в мой кабинет через полчаса! — отчеканил Анатолий Сергеевич и отключился.

— Все будет в порядке! Поля, прекрати трястись. Иди лучше ко мне…

Я зарылся пятерней в ее волосы, притянул к себе и, наконец, поцеловал. На законных основаниях, не прячась, не боясь, что нас увидят или что она убежит.

Привлек ее еще ближе, не давая вдохнуть, целовал как сумасшедший, который наконец дорвался до запретного и такого колючего плода. Наклонил ее голову вбок, пробуя кожу на вкус, и уплыл к дальним берегам. Вкусная, сладкая, почти прозрачная, с пульсирующей венкой.

Полина тихонько застонала, а у меня предохранители чуть не сгорели. Хотелось взять ее здесь и сейчас, а потом еще несколько раз у меня дома.

Но у меня были обязательства, работа, и нужно было срочно решать вопрос с ректором…

С трудом, на последних остатках силы воли, отодрал себя от ее губ и постарался отдышаться. В висках стучало, в глазах темнело, а я плыл по волнам своей эйфории.

Полина уткнулась носом в мою шею, вызывая мурашки по телу, и тяжело дышала, пока я успокаивающе гладил ее затылок.

— Я к ректору, потом в офис, а вечером заеду за тобой. Отговорки, что у тебя сел телефон, не принимаются. Иначе явлюсь в общежитие.

— Я больше не буду бегать. Обещаю.

Наконец-то!

Глава 31

Руслан

Я отвез Полину в общежитие, по ее требованию остановился за поворотом, проводил свою вредину взглядом и резко вывернул руль в сторону, снова возвращаясь в университет.

Пока шел по коридору к кабинету ректора, решил: если будет вставлять мне палки в колеса, я исполню свою мечту и уволюсь.

Машинально поздоровался с секретарем, пожилой Маргаритой Павловной, стукнул по двери костяшками пальцев и вошел в кабинет ректора.

Анатолий Сергеевич сидел за своим столом и нервно барабанил пальцами по столешнице.

— Здравствуйте, — кивнул я, устраиваясь на стуле.

— Привет, — ректор