— Я не знаю, что с тобой случилось тогда, Юсь, но ты вдруг сильно изменилась. Ты как будто сама перестала понимать, чего хочешь: то торчала у меня целый день и обижалась, если я не приходил, то врала про дела и придумывала какие-то глупые отговорки, чтобы со мной не встречаться… А с тобой же невозможно молчать. Ты так легко выводила меня из себя, что я не мог удержаться. — Он невесело усмехнулся. — В какой-то момент я психанул и сказал себе, что к черту все эти нервы и Юську Туманову вместе с ними. Мне даже не пришлось особо напрягаться, чтобы найти тебе замену… ну нет, Юсь, не вырывайся, пожалуйста.

— Ты сделал мне тогда очень больно, Костя, — сказала я, но вырываться перестала, правда, руку с его щеки убрала.

— Я думал, тебе все равно, — признался он с явным усилием, и пальцы впились в мою спину, причиняя легкую боль. — Я хотел забыть тебя, а сделал все только хуже… Юсь, я выдержал неделю в первый раз, клянусь, больше не смог. А во второй и в третий — того меньше. И когда ты приехала в этот отпуск, я понял, что сделаю все, чтобы ты была со мной. Свяжу веревками и привяжу к себе, запру в доме, угрозами заставлю. Ты разозлила меня своим Макаровым, но я убедил себя, что ты все выдумала и хочешь потрепать мне нервы. А потом, на свадьбе…

Я не выдержала и приложила пальцы к его губам, заставив замолчать.

— Не будем о нем. Мы же решили.

— Юсь, я…

— Я ведь тоже с самого начала знала, с кем связываюсь, Костя, — сказала я, и он не договорил. — Я ведь знала твоих девок, знала, что тебе не нужны серьезные отношения. Я не собиралась за тобой бегать и вешаться тебе на шею. Подумаешь, секс. Ну и что, что нам весело и интересно вместе. Тебе и с другими девчонками было весело и интересно. Меня просвещали, и не раз. — Я поцеловала его в подбородок, давая понять, что это не имеет для меня значения. Больше не имеет. — Я так разозлилась, когда поняла, что не просто сплю с тобой, а влюбилась. Ты забрался мне под кожу, Лукьянчиков, а я и не заметила, как это вышло. Забрался — и бросил, чтобы найти себе очередную девку. Даже не обернулся, когда уходил. Я так хотела тебе отомстить за это, что готова была на все. Даже замуж за тебя выйти, чтобы потом изменить и ткнуть тебя в эту измену носом…

— Сколько же мы всего натворили, Юсь, сколько же нам все это придется исправлять… — проговорил Костя неуверенно, погладив меня по волосам. — Но мы ведь уже начали, правда? Мы ведь смогли продержаться так долго, а теперь, когда я знаю, что ты не врешь и на самом деле меня любишь, — я улыбнулась и по его губам тоже поползла улыбка, — я смогу продержаться еще дольше. Я ведь тоже тебя люблю, Юся.

Он замер на мгновение, будто удивляясь сам себе, удивляясь тому, что говорит это без сожаления и муки, а потом улыбнулся еще шире, и это уже была знакомая самодовольная ухмылка, которая мне так нравилась.

— Ты уже замужем за мной, так что привязывать к себе тебя мне не придется. И мы уезжаем, и в Губкинском будет все по-другому, и я буду видеть тебя каждый день на работе. И в отпуск поедем вместе. И сексом заниматься будем каждый день. Тебе от меня до конца жизни не отвязаться, вот что, Юся. — Он замолчал, глядя на меня, но потом все-таки не выдержал. — Ну скажи уже что-нибудь, я здесь тебе целую речь толкнул про долго и счастливо, а ты…

Вместо ответа я приподнялась на цыпочки и коснулась губами Костиных губ, обвивая руками его шею, и он ответил на мой поцелуй, с полным облегчения вздохом снова притягивая меня к себе — но в этот раз, чтобы еще долго не отпустить.

Глава 23

Я остановилась на ступенях и позволила полупрозрачной пластиковой двери женской консультации закрыться за мной с легким щелчком. Солнце било прямо в лицо, вынуждая жмуриться, но я была ему рада — середина сентября, и сегодня целых пятнадцать градусов тепла. На следующей неделе обещали серьезный минус и снег. Северное лето закончилось так же быстро, как началось, и впереди нас ждала долгая серая зима.

Эта зима у меня будет необычной. Я широко улыбнулась этой и другой мысли, которую она за собой влекла.

Я спустилась по ступенькам и быстрым шагом направилась к кованым воротам, отделяющим территорию поликлиники от проезжей части. На небольшой стоянке у входа было всего две машины, и Костя расхаживал между ними, явно нервничая и то и дело поглядывая в сторону дорожки, по которой к нему шла я. Прошло уже два месяца с тех пор, как он бросил курить, но сейчас — я видела — ему страшно хотелось затянуться. Длинные пальцы так и бегали по кромке кармана ветровки.

Он волновался еще сильнее, чем я. А еще немножко злился оттого, что я не позволила ему отпроситься с работы, пойти со мной и услышать, что скажет врач, но я была непреклонна.

Я хотела узнать все первой. Если что-то не так, я хотела узнать все сама, хотела услышать это от врача с глазу на глаз — и принять до того, как о плохом узнает мой муж.

Я вздернула голову, когда Костя меня заметил, и сунула руки в карманы плаща, чтобы не выдать их дрожи. Меня распирало, но я должна была держаться изо всех сил, хотя улыбка то и дело грозилась наползти на лицо и все испортить.

— Юся, ну что? — не вытерпел Костя, рванув мне навстречу, едва я вышла из-за ворот.

Я остановилась в шаге от него и пожала плечами, старательно изображая безразличие.

— Сказали: тройня. Три девочки, на УЗИ было четко видно.

У Кости сделалось такое ошеломленное и растерянное лицо, что я не выдержала и рассмеялась, шагнула к нему и чмокнула в губы.

— Ладно, Лукьянчиков, не столбеней: я шучу. Девочка, но всего одна. Совершенно здоровая и очень подвижная. Поздравляю, у нас будет дочка.

Костина рука очень осторожно, как