А всё запрещенное, похоже, у того старца в запасах околачивалось.

Кое-какие сборы, разумеется, за прошедшие годы испортились. Но старая травница, видать, своё дело знала, и идеально сохранились многие из них. И те, что мне нужны были, тоже!

Оставалось дело за малым. И с ним мне, похоже, помогли сами боги.

Что странно, ведь деревянных тотемов я ни в городе на площади, ни тут нигде не видывала. Этот край, вообще, будто бы и закон, и вера стороной обходили!

А тут на тебе — в разгар работы вбегает на кухню одна из дворовых девок, Палашка, вроде, и как давай верещать, едва ли глазами не вращая:

— Вы не представляете, что я сейчас слышала!

— Что? — тут же подалась к ней Мирка, забросив колотать яйца для безе. — Хозяйка вернулась?

— Дык а тож! — закивала та. Маленькая, пухлая, с абсолютно круглым лицом, сплошь усеянным коричневыми веснушками, она почти задыхалась и обливалась потом после долгого бега. — Злая, аж жуть, сначала коньяку принести велела, а через час ужин подавать приказала.

— Так, а чего злая-то? — переспросил кто-то позади меня. — Охота не задалася?

— Не то слово! — подтвердила Палашка. Оглянулась по сторонам, голову в плечи вжала, и почти шепотом затараторила. — Я мимо конюшни проходила, там мужики такое бают! Дескать, не сумела хозяйка наша, мужика этого, утром купленного, загнать. Уж и лошадей она меняла, на каких получше, и гончих всех созвала, и даже волкодавов кликнула! А всё одно, не смог его никто не найти, ни выкурить. Где прятался только? А уж когда все вымотались, он сам, посмеиваясь, на опушку вышел. Чуете? Весь день за ним всем скопом гонялись, а он воротился живым и здоровым. И даже не взмок!

— Брешешь! — ахнула Мирка. — Как такое возможно? Иные и часа не держались! А уж супротив волкодавов-то!

— Может, он это? Ну, маг какой?

— А вдруг сам леший?!

— Дуры, — послушав удивленные шепотки, главная кухарка вдруг сплюнула. — Ни бельмеса не понимаете! Это ж он нарочно сделал, что б хозяйке угодить.

— Как это? — уставились на нее десятки непонимающих глаз.

И мои в том числе!

— Да вот так, — пожевав нижнюю губу, Людвига недовольно пояснила. — Мужики все вокруг барыни нашей рушником стелятся, согласные на всё. Любые ценности к ногам бросить готовы, стихи, да песни о ее красе слагают. И такие ей даром не надобны! А этот, видать, о том прознал, вот и решил поступить по-иному. Уж такого, как он, она крепко запомнит!

Как я от такой версии не расхохоталась в голос, сама не знаю.

Пытающийся охмурить смердящую ведьму Волк — всё равно, что жаба на Купала на болотах кого-то расцеловала! Не-е-ет. Уж этот Воплощенный зверь никому и никогда угождать не станет!

— Так это он что, нарочно ей на невольничьем рынке продался? — пораженно ахнул кто-то.

— А что? Может, и такое быть!

И тут все разом на меня уставились, как бы подтверждения ожидая.

А я что? Я только руками развела, мол, ничего такого не знаю!

И, кажись, тем самым подтвердила только что зародившиеся слухи. Что ж… может, оно и к лучшему. Больше внимания к нему — у меня шаг шире.

Но от души не отлегло, если честно. Я так и не докумекала, поддался он на ее чары, или нет!

— Так ты чего явилась-то? — вдруг вспомнила кухарка. — Об ужине доложить, аль сплетни очередные разнести?

— Так нет же! — хлопнула себя по лбу Палашка. — Совсем запамятовала! Хозяйка-то, разозлившись, мужика того в подвалы на цепь отправила. А Лучезара лично кнутом поперек спины огрела, за подарочек такой. Он в комнатушке своей заперся, сидит, как сыч сердитый. Табак для трубки принести велел, и сбор к нему кровоостанавливающий. И крапивной отвар еще!

— Вот и заваривай, — кивнула на нее кухарка. И вдруг в мою сторону обернулась. — А ты марш в камору, и неси, что сказали. Там подписано всё, чай, не спутаешь!

Ноги снесли меня туда раньше, чем плутовская усмешка на губы заползти сумела. Даже лампадку прихватить едва не забыла! А уж в дальнем углу огромной каморки, что размером с пол кухни была, не меньше, уже знакомыми мешочками зашуршала.

На них действительно метки стояли, примитивные, но понятные. И если кисет с табаком я прихватила сразу, то над шкатулкой со сбором немножко задержалась, внутрь заглянув. Щепоть сухих трав ухватила, меж пальцев растерла, принюхалась… и поморщилась. Ядовитая белая омела и кровохлебка. Такое сочетание не каждый здоровый мужик выдержит! Еще и отвар крапивной сверху.

Видать, не слабо меченного ведьма отходила, и про шрам мои догадки верны. Вон, как на ноги встать торопится, сильнейшие лекарства в кучу смешал. Но, видать, опытом наученный, часть из них не внутрь примет, а с табаком скурит. Так-то оно легче переносится, не будет его всю ночь жаром крутить.

Но от себя я всё ж кое-что добавлю!

Много времени это не заняло, и я быстренько шмыгнула обратно, всё добро в охапке удерживая, и как будто бы неловко на стол вывалила. Да тут же нагоняй от кухарки получила:

— Что творишь, безрукая! Это ж травы дорогущие, а не опарыш* с бани! Вот, что, собирай своё добро, и в людскую спать проваливай. Хватит с тебя на сегодня!

Криво поклонившись, делая стыдливый вид, я быстренько с кухни и улизнула, покуда она не передумала, и вместо опарыша того, настоящей метлой меня не отходила.

Но перед тем как спать отправиться, я не забыла руки хорошо промыть, да с мылом!

Следов золотистой лианы, что я в курительный сбор добавила, на пальцах остаться было не должно.

А если Людвига раньше меня на отдых отправила, надеясь, что ее молочный сын меня к себе ухаживать за ним призовет, да еще зачем… То это она зря.

К нему теперь мужская сила нескоро пожалует!

* остатки от банного веника

Глава 14. Шпионаж на благо отечества

— Артеничка, ты на улицу идешь? — негромко позвал меня кто-то из комнаты девок.

Я только вздохнула беззвучно, отворачиваясь от окна.

Да я б с радостью, девчата. Вот только недосуг мне с вами петь, плясать, да хороводы у костра водить. Мне все тёмные угла особняка облазить надо!

И я от предложения отказалась, робко показав вышивку, над которой трудилась всю неделю перед сном, не покладая рук. Девки, конечно, хихикнули в очередной раз над убожеством, похожим то ль на диковинный цветок, то ль на кривых петухов, и на гулянку, наконец, всем скопом