Я позвонил сиделке и отдал соответствующее распоряжение. Тем временем вернулся Макканн.

– Когда я оденусь, мы поедем в лавку мадам Мэндилип. Кто в машине с Тони?

– Ларсон и Картелло.

– Отлично. Может быть, ведьма знает, что мы идем за ней. Может быть, она слышала нас, воспользовавшись телом мертвой девушки, как она воспользовалась им, чтобы говорить с нами. Не важно. Будем исходить из того, что это не так. На двери в лавке есть засов?

– Босс, так я ж в лавку-то не заходил… – протянул Макканн. – Не знаю. У нее дверь вроде как застекленная. Ежели засов там есть, то мы с этим разберемся. Тони смотается за инструментами, пока вы одеваетесь.

– Доктор Лоуэлл… – Рикори повернулся ко мне. – Вы даете мне слово, что не измените своему решению поехать со мной? Не попытаетесь помешать мне?

– Даю вам слово, Рикори.

– Макканн, ты можешь не возвращаться сюда. Подожди нас в машине.

Вскоре Рикори собрался. Когда мы вышли из дома, пробили часы. Был час ночи. Я вспомнил, как началось это странное приключение несколько недель назад такой же глухой ночью, в тот же час.

Я сел на заднее сиденье машины вместе с Рикори. Тело девушки мы положили между нами. Напротив нас расположились Ларсон и Картелло – грузный швед и жилистый низенький итальянец. Человек по имени Тони был за рулем, Макканн уселся рядом с ним. Мы помчались по бульвару и уже через полчаса выехали на Бродвей. При приближении к лавке мадам Мэндилип мы сбросили скорость. Небо затянули тучи, с причала дул холодный ветер. Я дрожал, но не от холода. Улицы были безлюдными, нам даже не встретился ни один автомобиль. Будто мы ехали по городу мертвых.

Мы свернули на улицу, где находилась лавка. Тут тоже было тихо и пустынно.

– Останови напротив лавки, – приказал Рикори. – Дождись, пока мы выйдем, а потом поезжай за угол. Жди нас там.

Сердце тревожно билось. Чернота ночи поглощала свет уличных фонарей. В лавке мадам Мэндилип было темно, на старомодном крыльце, чуть выдававшемся над мостовой, таились тени. Завывал ветер, и я слышал, как плещутся волны в бухте за Бэттери-парком. Я не знал, смогу ли подняться на это крыльцо, или же установки мадам Мэндилип еще довлели надо мною.

Макканн выбрался из машины, подхватил на руки тело девушки и уложил в тень рядом с крыльцом. Мы с Рикори, Ларсоном и Картелло последовали за ним. Машина скрылась за углом. И вновь во мне возникло то странное чувство, будто я очутился в дурном сне и все вокруг было ненастоящим. Это чувство часто посещало меня с тех пор, как я впервые вошел в лавку мадам Мэндилип…

Щуплый итальянец смазал чем-то липким участок стекла, а потом направил в центр этого участка небольшую вакуумную присоску. Он достал из кармана какой-то инструмент и прочертил на стекле круг диаметром в фут. Острие инструмента взрезало стекло, словно это был воск. Удерживая присоску одной рукой, другой он легонько стукнул по стеклу резиновым молоточком – и вырезанный кусок стекла оказался у него в руке. И все это в полной тишине.

Просунув руку в образовавшийся проем, он беззвучно повозился с замком с минуту, послышался щелчок, и дверь открылась.

Макканн поднял мертвую девушку, и мы, безмолвные, как призраки, вошли в зал. Итальянец поместил стеклянный круг на место – не присматриваясь, нельзя было заметить следы взлома.

В тусклом свете я видел дверь за прилавком. За ней нас ждал коридор, ведущий в зловещую комнату мадам Мэндилип. Итальянец провернул ручку – дверь была заперта. И вновь он провозился лишь пару секунд, прежде чем она распахнулась. Рикори пошел первым, за ним следовал Макканн с телом девушки на руках. Будто тени, мы проскользнули по коридору и остановились перед очередной дверью.

Но она распахнулась прежде, чем итальянец успел прикоснуться к ручке. И мы услышали голос мадам Мэндилип!

– Входите, джентльмены. Как мило с вашей стороны, что вы привезли мне мою дорогую племянницу! Я бы встретила вас у входной двери, но я уже так стара, так стара, куда мне поспеть за вами!

– Отойдите, босс! – прошептал Макканн. Он перебросил тело девушки через левую руку и, держа ее как щит, выхватил пистолет и начал обходить Рикори.

Но гангстер только отмахнулся. Подняв пистолет, он перешагнул через порог. Я последовал за Макканном, Ларсон и Картелло – за мной.

В комнате я огляделся. Мадам Мэндилип сидела за столом и шила. Вид у нее был спокойный, даже безмятежный. Длинные белые пальцы мерно орудовали иголкой. Она даже не подняла голову. В камине горели поленья, тут было очень жарко и чувствовался сильный незнакомый запах. Я взглянул на шкаф с куклами. Каждый ящичек был открыт – и в каждом стояло по кукле, ряд над рядом. Зеленые и голубые, серые и черные глаза поблескивали. Куклы так походили на живых существ, будто мы попали на какое-то гротескное выступление карликов в цирке. Их были сотни. Кто-то был одет как американец, кто-то – как немец, испанец, француз, англичанин, были и наряды, незнакомые мне. Разные куклы – балерина, кузнец с занесенным молотом, французский офицер с мечом в руке и шрамами на лице, немецкий студент, индеец с ножом (его лицо исказила гримаса безумия), рядом с ним – проститутка с чувственным изгибом губ, жокей…

Коллекция, созданная мадам Мэндилип в десятках стран!

Куклы будто изготовились к прыжку – чтобы наброситься, обрушиться на нас, уничтожить.

Я заставил себя успокоиться и смотреть на эти ряды живых кукол так, словно то были простые игрушки. Затем я заметил пустой ящик… Еще один, и еще. Всего пустовало пять ящиков. Не было четырех кукол, которые хотели напасть на меня сегодня в сумрачном зеленом свечении моей комнаты. И не было Уолтерс.

Я отвел взгляд от ящиков с наблюдающими за мной куклами и вновь посмотрел на мадам Мэндилип. Она шила платье – будто была тут одна… будто не замечала нас… будто Рикори не целился ей в сердце из пистолета… Она шила… и пела…

На столе перед ней лежала кукла Уолтерс!

Кукла лежала на спине. Ее крохотные ручки были связаны в запястьях нитью из пепельно-русых волос. Нить охватывала запястья в несколько слоев, и связанные руки сжимали булавку!

Пусть я долго описываю это сейчас – тогда нам понадобилось лишь несколько секунд, чтобы все увидеть.

Поглощенность мадам Мэндилип своим шитьем, ее безразличие, тишина будто создавали барьер между нами – все уплотняющийся, но невидимый. Едкий запах становился все сильнее.

Макканн уронил тело девушки на пол.

Он попытался заговорить – раз, другой. Лишь с третьей попытки ему это удалось. Сдавленным голосом он сказал Рикори:

– Убейте ее, босс… Или я убью…

Рикори не пошевелился. Он оцепенел, направив в сердце кукольных дел мастерицы пистолет, и, не отрываясь, глядел на ее порхающие руки. Казалось, он не слышал Макканна, а если и слышал, то не слушал. Продолжала звучать в воздухе песнь кукольницы… будто жужжание пчел… запасающих сон вместо меда… сон…