Хотя вчерашний расчет на халат оказался провальным, но это, наверно, только потому, что я сама спровоцировала, увела в относительно уединенное место.

Но сегодня мы будем разговаривать где-нибудь в кафе, и больше я такого не позволю.

И мерзкому внутреннему голосу слова не давали!

Я закрутила волосы в неопрятную гульку, нацепила очки на пол лица, и длинное старушечье платье-футляр, мешком висящее на моей костлявой фигуре, мышиного серого цвета, доходящее мне до середины икр.

Так, теперь ботинки, которые мне Юрка купил, страшненькие такие, грубые, какой-то модной фирмы, и дикой стоимости. Вот уж где антисекс — так это они. Тут без вариантов.

Куртка Глеба, так и оставшаяся у меня в качестве трофея, идеально довершила образ пугала.

Я посмотрела на себя критически.

Бледная моль. Губы накусаны, болят. Платье прячет очень даже удачно все следы вчерашней несдержанности моих студентов.

Очки закрывают пол лица. Гулька мохнатая на макушке.

Старуха Шапокляк. Отлично. Теперь можно и разговоры разговаривать.

Правда Катя пошатнула мою уверенность в правильном выборе наряда, улыбнувшись и сделав комплимент:

— Очень стильно, Татьяна Викторовна, вам так к лицу это платье!

Да блин!

Я покрутилась у зеркала, разглядывая, что там у меня такого интересного, но так и не нашла. Криво улыбнулась, и вышла из дома.

День прошел спокойно. Мы с Катей после занятий сходили в общежитие и забрали кое-какие ее вещи.

Я успела только передать ей ключи от дома и договориться, что при любом форс-мажоре она будет звонить мне, когда телефон пиликнул смс: "Выходи".

Я выглянула в окно квартиры, но машины не увидела. Пожала плечами и вышла из дома.

Джип Давида стоял с другой, непросматриваемой стороны подъезда.

Мне коротко посигналили.

Я нервно оправила платье и пошла к машине, чуть загребая тяжелыми ботинками.

И первое, что услышала, когда уселасть на заднее сиденье, это хриплый тихий голос Глеба:

— Пиздец, как горячо смотришься!

Я открыла рот в удивлении, потом решила, что парень насмехается надо мной. Но тяжелый взгляд Давида в зеркале явно подтвердил, что никто здесь не шутит. И уже давно.

Открывая следующим утром дверь, я изо всех сил старалась не шуметь, памятуя о том, что дома Катя. Ребенок спит еще, нечего ее будить. И пугать моим расхристанным внешним видом.

Тихонько разулась, аккуратно стаскивая здоровенные говнодавы, по словам Глеба, выглядящие дико сексуально на моих худых ногах. Вот уж неожиданность! Я даже не смогла это заявление прокомментировать, только губами пару раз шлепнула, как рыбка-гуппи. Глеб, само собой, этим тут же и воспользовался. По полной программе. Оххх…

На цыпочках шмыгнула в ванную, там с ненавистью содрала с себя платье-балахон, закрытое, не подчеркивающее фигуру, но, оказывается, прекрасно и очень быстро снимающееся. И поднимающееся. И скрывающее от посторонних взглядов то, что происходит под подолом, когда сидишь в общественном месте.

Уставилась на свое отражение, распуская небрежный пучок, который тоже нисколько не спас. Потому что, чуть более небрежный, с выбившимися прядями, чуть менее… Неважно. Зато очень удобный. Для того, чтоб ухватить бесцеремонно грубыми пальцами, потянуть…

Провела по мгновенно покрасневшим от воспоминаний щекам. Черт… На работу через два часа собираться. Надо хоть тональник какой-нибудь купить, не спасет пудра от раздражения из-за того, что щетиной натерли. Особенно, если это щетина горячего южного парня. Жесткая и грубая.

Так, хватит рассматривать картину боевых действий, надо в душ, потом сварить кофе, желательно с корицей и еще какой-нибудь чудодейственной торкающей пахучкой. Спать-то, конечно, все равно не хочется, но прийти в себя необходимо. А то тело томное, нежно и сладко болит опять в самых интересных местах, а в мозгах — ваниль ванильная. Вон, стоит только задуматься, и из зеркала сразу же улыбается шально и дебильно дура непроходимая, по которой прям сразу видно, насколько сладко ее драли всю ночь.

Черрт… В душ!

Душ принес облегчение. И немного мысли в порядок привел. Контрастный — он такой. Приводящий в себя. Заодно удалось в очередной раз договориться с внутренним голосом, буквально на вой этой ночью изошедшим, предупреждая, что дура, дура, дура, дура! Но парни мои были опытными затыкальщиками всяких там неверных голосков, и умелыми переговорщиками. Еще бы им не уметь!

Тут достаточно просто посмотреть, чтоб уже самой, силой заткнув кулаком все вопящее самосохранение, отключить мозг и поддаться. Слишком сильное искушение. Особенно, когда знаешь, что будет, если согласишься. Если закроешь глаза и… Прыгнешь вперед. В омут. Темный и манящий. Водоворот. Зная, что у самого дна тебя подхватят такие сильные, такие умелые, такие одновременно жесткие и нежные руки.

Чееерт…

При одной мысли, при одном воспоминании об этом, тело опять заныло, запылало, зашлось мягкой, зовущей истомой.

Ну хоть опять в душ иди!

Уймись, уймись, нимфоманка! Хватит! Надо в себя приходить! Хотя бы на время рабочего дня.

И не думать, не думать о том, что будет по окончании…

Я встряхнулась, поставила кофе на плиту, стараясь не шуметь, открыла расписание, сверяясь на всякий случай. А то, мало ли, вдруг мозг, получив убойную дозу эндорфинов, так в чувство и не пришел, и сейчас искажает действительность? И я что-то забыла? Или не подготовилась? А мне нельзя. Мне надо держать себя в руках и работать. Без осечек.

Потому что один неверный шаг… Боже ты мой! Да я даже представить не могу, что произойдет, если хоть кто-то, хоть что-то…

Да проректор от радости наизнанку вывернется! Салют запустит во дворе университета! Такая возможность убрать неугодного преподавателя! Да еще и протащив через все круги ада перед этим! И Юрка не поможет. И его связи. Дай Бог, чтоб самому удержаться. А то отец опять из города вышлет. Теперь уже навсегда. А то, понимаешь ли, должность, карьера… И тут на тебе. Сын сначала оказался геем. Да еще и подставился под камеры журналистов. А затем, уже когда вроде бы все улеглось, и наследник единственный взялся за ум, приведя в дом невесту и представив ее всем родным и знакомым, внезапно выяснится, что невеста-то того… Женщина легкого поведения и пониженной социальной ответственности… Спит со своими студентами. И это в тот момент, когда ведется активная борьба за чистоту рядов людей, которым доверено самое важное, будущее нации…

Представляю скандалище!

И всем в тот момент будет плевать, что будущее нации уже давно совершеннолетнее, и выглядит старше, чем та пигалица, которая у него преподает. И что будущее нации прошло подготовку в спецвойсках, имеет какие-то там черные пояса или даны, или чего им еще присваивают в этих их спортивных клубах?