— Может мы попробуем с ней как-нибудь договориться? — предложил Уху.

— Проблема в том, что никто не знает когда и где она появится, и на кого нападёт в следующий раз? — тяжело вздохнула волчица.

— И поверьте мне, как хищнику, если она выбрала эту территорию для охоты, переубедить её мы уже не сможем, — вставил своё веское слово в разговор Бай, — только если победим её в бою, возможно она уйдёт, поджав хвост.

— Может для начала мы попробуем найти улики, которые нас к ней приведут? — предложил Тхара.

— Это бесполезно, замотал головой Апа, — Ю устроил там такой пожар, что даже если какие-то следы и оставались, найти теперь их будет невозможно.

— Значит, моим друзьям угрожает опасность. Думаю, придётся мне. на какое-то время здесь задержаться, пока мы не решим этот вопрос, — Уху потёр свои лапы, будто они замёрзли.

— Ты за нас не переживай! Мы ведь сильнее, чем ты можешь себе представить, — улыбнулся дух, — я просто не хотел её убивать, пока не разобрался с тем, кто она такая. Вдруг бы она оказалась непослушной дочерью важного вельможи. Тогда бы нам пришлось в следующий десяток лет отбивать атаки императорских армий. Теперь я точно уверен, что она сама по себе и за ней никто не стоит. Покажись она в следующий раз здесь, и ей не поздоровится. А пока все могут быть свободны. Ю расскажет вам о нашем путешествии. Мы с Уху для будущего сражения кое-что возьмём в моём доме.

Они шли через лес молча. Дух думал о том, как начать разговор. Тхара размышлял о чём-то своём., но вдруг его осенила неожиданная мысль.

— У тебя же в доме нет ничего вообще. Я уже не говорю о чём-то, что можно было бы использовать для победы над новым врагом. Ты хотел остаться со мной наедине?

— Ну разумеется, — в знак согласия Апа кивнул, — не стану же я спрашивать у тебя при всех о твоих проблемах.

— В моих проблемах? Нет у меня никаких проблем! — с полной уверенностью заявил примат.

— Я догадывался, что ты станешь всё отрицать. А это значит, что у тебя скорее всего возникли проблемы с противоположным полом, и именно страх отношений заставляет тебя быть сейчас здесь а не там с ней рядом.

— Старик, — несмотря на молодой внешний вид духа Тхара так и не научился называть его как-то по-другому, — у тебя у самого вообще отношений с противоположным полом не было, а ты решил меня учить? Вовсе не с суженой у меня проблемы.

— Отлично! Наличие проблемы ты уже признал, а значит, первый шаг к её преодолению сделан, — хитростью дух добился куда большего, чем вопросами в лоб

— Ну ладно, расскажу. Только пообещай не смеяться! — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — не могу я там находиться. У тебя такое когда-нибудь было, что ты знал, что виноват, а тебя те, кто должны за это ненавидеть едва ли не героем считали.

— Каждый день, — с очередным тяжёлым вздохом ответил Апа, — смотрю на Ю, а он мне улыбается. А ведь это я его отца убил.

— Не ты, а одноглазый. С него и спрос будет, — поправил Уху.

— Давно, когда я только оказался в лесу, я был напуган, боялся, что мои преследователи рано или поздно вернуться за мной. Тогда я по всему лесу поставил ловушки — печати, ограничивающие огненную ци в лесу. Возможно, если бы ни одна из тех ловушек, отец Ю смог бы дать серьёзный отпор тому гаду, — у духа на глазах выступили слёзы.

— Вот же глупый! У них ведь изначально были разные уровни. И победить такого здоровяка отец Ю не смог бы ни при каком раскладе. Разве что если бы мы — звери вмешались в их битву. Но тогда финал был бы совсем другим. И мужчина всё равно сгинул бы. Правда, уже в желудках волков. Да и сам Ю вряд ли бы выжил. А ты спас, хотя бы его и должен с собой гордиться. Эта улыбка — благодарность тебе за спасение его жизни. Отца своего он не помнит, и даже не знает о нём. Наш лес — его дом и семья.

— Этот лес наш, — несогласно мотнул головой дух, — а твой дом отсюда далеко. В том, что произошло в Южном пределе ты вовсе не виноват. Рано или поздно о тхарах всё равно бы узнали. И живыми их вряд ли бы оставили. Есть у людей из Поднебесной нехорошая привычка всё уничтожать. Они уничтожили леса, надежду, прошлую столицу, веру в доброго императора. Вернись к себе. Твоим собратьям нужна твоя помощь, чтобы стать сильнее. Рано или поздно кто-то снова вторгнется к ним. Они должны научиться сражаться за то, чем дорожат. Кроме них никто не защитит их дом.

— Ладно… — нехотя согласился Уху, — только на эпическую битву с Карающей Дланью вы меня всё же позовите.

— Непременно, — усмехнулся дух, — ведь, возможно, ты единственный, кто сможет её одолеть.

За каждой шуткой скрывается лишь доля шутки. И Апа только притворялся весёлым. Победить эту девушку реально было очень сложно. По этой самой причине он и предпочёл бегство.

Глава 37

С появлением духа в лесу жизнь пошла своим чередом. Он снова почти целыми днями просиживал у водопада. С его новой внешностью животным было сложно смириться, и Апа, чтобы никого не смущать, продолжал кутаться в лохмотья. Хотя в них гораздо больше был похож на нищего, чем на старца.

Этим утром неизвестно откуда в лесу появилась симпатичная молодая девушка. По возрасту она была не старше Ю. До этого её никогда здесь не видели. Увидел бы её Уху, уже наверняка бы доложил духу о её прибытии, но так как примат был сейчас далеко, то Ана пребывал в полном неведении. Звери просто наблюдали издалека, пытаясь угадать, чего им от неё ждать.

Девушка шла по лесу совершенно уверенно и спокойно, будто искала кого-то. А, дойдя до водопада, она наконец увидела старика.

Застигнутый врасплох, Апа даже не успел спрятаться, когда девушка со всех ног бросилась к нему.

— Вас я здесь и искала, — улыбнувшись, словно кошка заметившая мышь, она вцепилась в его руку и отрезала единственный путь к отступлению, — мне очень нужна ваша помощь. Научите меня драться.

Если до этого дух только подозревал, что девушка его с кем-то спутала, то теперь в этом он был абсолютно уверен.

— Милое дитя, — постарался он не выходить из образа почтенного старца, — я ведь в первый раз тебя вижу.

— Да, лично мы с вами не знакомы. Но я много слышала о вас от своей матери. Вы же легендарный Дань Янь. Человек, отказавшийся от престола ради самосовершенствования.

Сначала Апа хотел честно признаться в том, что он совсем другой человек. А точнее, даже не