Мимо столика к бару протиснулись два байкера. Все в шипах и коже и даже со шлемами в руках… Что ж они их в гардероб-то не сдали? До меня донеслись обрывки разговора.

– …Парни выросли, небо и земля, сам услышишь! Вокал, правда, подтянуть еще надо, а вот соло-гитара…

– …Да я сам подумал, что они нового гитариста взяли. Потом смотрю: нет, вроде тот же…

Что-то в их разговоре было такое, что меня насторожило. И я бы обязательно поняла, что именно… Но в этот момент Fall High заиграли, и мысли в моей голове закончились. Там остались только гитарные риффы и мелодия. Она рассказывала про путешествия в дальние страны и на заснеженные горные пики. Про ветер в лицо и кристально-чистый воздух, невообразимо холодный и свежий. Полеты во сне в иные миры и наяву – над облаками, вслед за заходящим солнцем. Мелодия звала, завораживала и вела. Вела от мечты к мечте. Я закрыла глаза и замерла, будто купаясь в музыке, впитывая ее всей кожей. Кажется, кто-то пришел и укрыл меня пледом, может, я что-то ела и пила… Не помню. Музыка накатывала волна за волной, била в меня, прямо в сердце, словно я волнорез в бурном море, шипела и пела.

А потом стало тихо.

Я открыла глаза, пошевелилась и ойкнула от боли в ноге. Она занемела, и теперь по икре будто пробегали отряды мурашек с маленькими иголочками. Тарелки с закусками опустели, света в зале стало меньше, и людей в танцевальной зоне почти не осталось… Возле сцены толпились поклонники группы и тянули руки за автографами.

С противоположной стороны стола на меня насмешливо смотрела Женечка.

– Мы тут с Никитосом поспорили, – сказала она, – весь концерт ты так просидишь, без движения и звука, или хотя бы глаза откроешь.

– И что? – Я поморщилась и потерла затекшую шею.

– Я выиграла, – улыбнулась Женя. – За два часа ты даже бровью не двинула!

– Два… что? – Мне-то показалось, что прошла всего одна песня.

– Вот-вот. Может, все же дашь красавчику шанс?

Кстати, где он?

На сцене музыкантов уже не было.

Как оказалось, они решили, что прошла пора играть и настала пора выпить. И где бы им это сделать? Конечно, за своим вип-столиком.

– Привет-привет! – Через пару мгновений они были уже рядом с нами. Знакомились с Никитой и пожимали ему руку, чмокали Женечку в щеки и приветственно махали мне. Барабанщик, вокалист, бас-гитарист… А где?..

Тут мне закрыли ладонями глаза и пропели в ухо:

– Приве-е-е-е-ет!

– Привет! – Я вывернулась и срочно поискала на столе хотя бы одну чесночную гренку, но нет. Ни одной не осталось. А жаль.

– Заказать тебе что-нибудь? – Алик развернул меня к себе вместе со стулом.

– Спасибо, не надо.

– Отлично! – Он обрадовался, как будто только и ждал отказа. – Тогда пока парни тут решают, кому сколько пива после бурного сейшна, я тебе кое-что покажу.

– Что?

– Увидишь. – Он протянул руку. – Пошли.

И крикнул барабанщику:

– Возьми мне темное, мы на пять минут, туда и обратно!

8.4

Не знаю, почему я в этот момент не заартачилась, а просто встала и пошла за Аликом.

Все еще находилась под чарующим воздействием музыки?

Или купилась на его слова про пять минут? Мол, уж за пять-то минут ничего плохого со мной не случится… Он сказал же, туда и обратно.

Поэтому, когда он привел меня в небольшую комнату без окон, с длинным столом, несколькими стульями и зеркалами на стенах, я сначала ничего не поняла.

– Ты что-то хотел мне показать?

– Ага. – Он повернулся и запер дверь. – Спорим, раньше ты такого не видела?

– Че… чего «такого»? – У меня вдруг пересохло в горле. И поздно проснувшаяся интуиция завопила: «Беги отсюда!» Только как бежать? Если двухметровый качок стоит между тобой и дверью, подкидывая на ладони ключ, и многообещающе улыбается.

– Такого крутого. – Он шагнул в сторону, наклонился к рюкзаку, лежащему возле стены, и вытащил оттуда два тюбика. – Что тебе больше нравится, банан или клубника?

Я все еще не понимала – точнее, не хотела понимать, – к чему он ведет.

– Клубника.

Он быстро скрутил крышку с тюбика, выдавил на пальцы какой-то прозрачно-розовый гель и шагнул ко мне.

– Что… – я начала спрашивать, но не договорила.

Алин молниеносно расстегнул на мне джинсы, сдернул вниз и сунул пальцы мне между ног. Я ахнула, дернулась назад, уперлась задницей в край стола. Пальцы скользнули по клитору, а потом резко устремились внутрь.

– Ты! – Я попыталась отпрыгнуть, вывернуться, вырваться, но с каждым движением как будто все сильнее насаживалась на эти наглые пальцы. Алик глядел на мою «борьбу», насмешливо приподняв брови, а потом второй рукой обхватил меня за плечи и притянул к себе. Дунул в ухо и прошептал:

– Терпеть не могу резинки. Спермицидные гели поприятнее. Да? – Он нащупал у меня внутри особенно чувствительное местечко, пробежал по нему кончиком пальца, вернулся обратно, надавил, и тут мне показалось, что я сейчас просто стеку на пол от этого движения. – Скажи, да?

Я закусила губу и дернула головой.

– О-о-о, какая упрямая, – пропел он и стал нежно целовать мне мочку уха. Пальцы тем временем творили что-то невообразимое. Сдвинутые вбок трусики уже промокли насквозь, я дергалась и не могла понять, что это – попытки освободиться или наоборот?.. – Да? Да?

– Да! – выдохнула я.

В этот момент пальцы выскользнули наружу. Алик нагнулся и резко стянул с меня трусики и джинсы совсем, сдернув кроссовки, которые мешали. Развернул спиной к себе, уложил животом на стол, широко развел ноги и крепко ухватил за бедра.

– Вела ты себя не слишком хорошо. – Он легонько шлепнул по одной ягодице и тут же мягко погладил другую. – Но я все же решил выполнить обещание.

Я подняла взгляд и увидела в зеркале свое испуганное лицо. С горящими щеками и блестящими глазами. Испуганное и… такое чувственное, страстное… Лицо, из которого уходит человеческое, уступая место древним инстинктам. А потом я увидела Алика над собой. Он поймал в зеркале мой взгляд, усмехнулся, сделал шаг в сторону.

Показательно медленно вжикнул молнией. И тут я увидела…

– Нет!

– Ты уже сказала «да»! – Он поймал меня за бедра, дернул на себя и уперся в клитор головкой члена. Пугающе большого, просто огромного члена. Сделал несколько легких, коротких движений, от которых у меня заныло внизу живота. А потом чуть оттолкнул меня, провел ребром ладони между губ и резко вошел, сразу на всю длину.

Я вскрикнула, забилась между ребром стола и его бедрами, которые ритмично двигались, вколачивая в меня обжигающе-горячий гигантский член. Казалось, он пронзал меня насквозь, до пупка, до солнечного сплетения, до горла. Я пыталась кричать, но слова застревали где-то внутри, все тело содрогалось от спазмов – в такт этим движениям. Чуть наружу – и вглубь, до упора, до искр перед глазами. Наружу во всю длину – чтобы еще сильнее вонзиться, разорвать меня болью и собрать заново закручивающейся внутри спиралью наслаждения.