еще раньше — пионерский галстук. И капитализм был чем-то далеким и вражеским. А сейчас она среди срочником первого призыва. Того самого капитализма. И готовится стать акулой медиабизнеса.

— Ириш, одно могу тебе пообещать стопроцентно, — сказал я, сделав серьезное лицо. — Тонуть мы с тобой будем вместе. И захватим с собой Жана, Наташу, Свету и всех остальных. Встанем, как капитан «Титаника» на мостике и будем петь хором.

— А… — глаза Ирины стали большими и круглыми. — Ты же шутишь, да?

— Нет, — покачал головой я. — Ничуть. Ты не в пустоту уходишь, сжигая мосты. Хочешь, прямо сейчас пойдем к Наталье Ильиничне и договоримся про еще одну комнату под твою студию съемки рекламных роликов и видеоклипов?

— У меня такое впечатление, что ты меня опекаешь, — сказала Ирина. — Как несмышленыша детсадовского…

— Ничуть, — я подался вперед и заглянул Ирине в глаза. — Ты просто плохо понимаешь мои мотивы, давай я тебе объясню сейчас. Наши вечеринки в «Фазенде» приносят некоторое количество денег, но это скорее для поддержания штанов. Жан с его журнально-газетными экспериментами вообще едва сводит в ноль печатные дела. Творческий поиск и все такое. Деньги придут, но позже. А вот ты — совсем другое дело. Ты наш, можно сказать, локомотив. Давай-ка посмотрим, что там у тебя сейчас в проектах? Городской конкурс больших сисек с жирными спонсорами, так? И рекламный ролик для колбасного короля.

— На самом деле, три ролика, — сказала Ирина. — И еще два потенциально. Один дурацкий, с турецкими свитерами, и «Белая лилия» хочет еще один клип заказать. И еще со мной пыталась связаться Ширли из «Пинкертонов» насчет клипа, но мне было некогда, и я… Ой.

— Тебе нужен офис, рефрент, банк актеров рекламы и еще пара прикормленных операторов, — сказал я. — Пойдем к Наталье Ильиничне.

— А ничего, если мы часть гонорара с конкурса потратим на оборудование? — спросила Ирина, когда мы уже спускались по лестнице. — Ну, то есть, мы пока можем пользоваться павильоном ТВ «Кинева» или вообще снимать у Стаса в культпросвете, но все эти дела приходится подгонять под чужое расписание, а из-за этого…

Я молча улыбался.

— Да, я поняла, — кивнула Ирина и глубоко вдохнула. — Сейчас мы поговорим с Натальей Ильиничной, потом я позвоню Кате и скажу, что увольняюсь.

Мы с Наташей сорвались с места и помчались к остановке. Автобус до «мордора» ходил редко, а пропустить этот — значит отморозить себе ноги нафиг, даже если ожидая его, все время прыгать. Мы ввалились на заднюю площадку и переглянулись.

— Слушай, а мне точно надо ехать к этим толкиенистам? — спросила Наташа, когда мы отдышались. — Они странные, я вообще их не понимаю… Мечи какие-то, эльфы…

— Они странные? — заржал я. — Ну, как скажешь. Но да, точно надо.

— Ну ладно, — Наташа уселась на свободное сиденье, тут раздолбанный лиаз тряхнуло, и я чуть не упал на нее сверху. — Но вообще я хотела с тобой обсудить…

— Да-да, школу манекенщиц и благородных девиц всех параметров, — покивал я. — Это может потерпеть недельку. Сейчас мне нужна твоя креативная поддержка в другом деле.

— С толкиенистами? — уточнила Наташа.

— Да, но нет, — сказал я. — Сама увидишь, в общем.

— Но давай я тебе пока мы едем все-таки расскажу, что случилось, ладно? — Наташа подняла на меня свои огромные инопланетные глаза.

— Валяй, рассказывай, — согласился я.

— Короче, у нас в кульке есть препод по актерскому мастерству, — сказала Наташа. — Константин Игоревич. Его недавно только приняли, он пару лет проработал в Москве, но что-то там не задалось. Сначала наши обрадовались, потому что нашей единственной преподше по актерскому мастерству уже восемьдесят два, и она слепая на один глаз. Но зато у нее гонр такой, что выше Эвереста. В общем, они не сошлись характерами, и его, наверное, уволят.

— А он хороший препод? — спросил я, понимая, к чему она ведет.

— О, он отличный! — Наташа всплеснула длинными руками. — Он с закидонами, но дело свое знает, отвечаю. И вот я подумала, что если его перехватить и заманить к себе, чтобы он придумал курс для манекенщиц и моделей…

«Актеры для рекламных роликов… — подумал я. — Иришке нужны под руками актеры для роликов, чтобы дело съемок рекламы можно было поставить на поток».

— А что, если не манекенщиц? — спросил я.

— В смысле? — возмущенно привстала с места Наташа. — Веееелиал, это же моя мечта! Ты хочешь мне сломать светлый образ модных показов?

— И даже не думал ломать… — покачал головой я. Отвыкший за неделю от многозадачности мозг распухал от обилия разнообразных задач. Перед мысленным взором появился образ гротескного какого-то модного показа, с огненным шоу и тремя толстушками, танцующими канкан на подиуме из табуреток и досок. — Давай сделку, а? Ты сейчас со всем пылом своей творческой натуры включаешься в подготовку масленицы, а я вместе с тобой иду уговаривать твоего Константина Георгиевича продать нам душу со всеми потрохами, идет?

— Игоревича, — поправила меня Наташа.

— Игоревича, — согласился я. — Так что, идет? Где мы его сможем поймать?

— У него пары завтра и в пятницу, — сказала Наташа. — Можно в столовой его отловить, например…

— В столовой, — поморщился я. — Давай лучше его в кафе какое-нибудь позовем. Переговоры в студенческой столовой — это как-то…

— У нас вкусные ватрушки пекут, — задумчиво сказала Наташа. — Но можно в «Киневские зори» пойти. Это как раз в одном квартале от третьего корпуса, где занятия проходят.

— «Киневские зори»… — задумчиво повторил я и расплылся в улыбке. Вспомнился суровый пузан-охранник, которому я втирал историю про дона Хуана, склочная гардеробщица, и задымившие туалет парни из «Папоротника». Ммм, судьбоносное место, надо брать!

— Годится, — кивнул я.

Вообще-то, в «мордоре» довольно просторная гостиная. Но сегодня сюда набилось столько народу, что сидели, натурально, друг у друга на головах. Почти как в тот раз, когда меня в первый раз сюда привели, только,