Там и сям с нарочитой, хорошо продуманной небрежностью были разбросаны грубовато вылепленные керамические блюда и тарелочки в стиле «рустик», поставленные по специальному заказу дизайнерской фирмой Ямамото Кансай. Содержимое тарелочек, которых на столе размещалось не менее сотни, варьировалось от соленого чилийского лосося, дальневосточных гигантских устриц на ледяной подложке и фуа-гра производства останкинского мясокомбината до осетрины горячего копчения, черной икры, камчатского краба и аргентинских анчоусов. Недружественные экономические санкции, предпринятые против России Западом четыре года назад в связи с известными историческими событиями, хотя и не сумели подорвать экономику великой державы, но нанесли ощутимый удар по сектору элитной гастрономии. Многие деликатесы, попавшие под эмбарго, стали объектами импортозамещающей политики, но кухня в «Термах» так и не смогла оправиться от потрясения, перейдя почти наполовину на отечественные продукты и отказавшись от тридцати процентов импортных сыров. Впрочем, посетители стоически переносили трудности, сознавая ответственность момента и величие собственной исторической миссии.

Отцы российской демократии – политики и всесильные олигархи, – закутавшись в белоснежные махровые тоги с каймой из российского триколора, восседали на изящно выгнутых ортопедических креслах цвета молодого вина Божоле с мягко пружинящим кушоном из нежного пальмового волокна.

Термы, выстроенные в 2014 году известным девелопером и меценатом Махмудом Курбановым на небольшую часть средств, оставшихся от сочинской зимней олимпиады, были точной репликой банного комплекса императора Каракаллы – во всяком случае так утверждал автор проекта, итальянский архитектор Джузеппе Мончини. Разумеется, систему отопления и сервисные салоны пришлось модернизировать, а также включить этнические секции русской, финской и турецкой бани, но в целом весь комплекс был тщательно воссоздан на основе изучения римских руин. Щедрый подарок Махмуда сразу же оценили в высшем свете, и скоро Термы превратились в престижный закрытый клуб, членство в котором ценилось дорого и стоило недешево.

Формально здание было под юрисдикцией Министерства культуры. Здесь обсуждались законы до их представления в Думу, намечались кандидатуры будущих сенаторов и министров, рассчитывались многоходовые комбинации предвыборных кампаний и плелись интриги, от которых затем нередко содрогались в пароксизме парламенты дальних и ближних стран. Члены клуба после уплаты вступительного взноса, сумма которого никогда не разглашалась и, возможно, варьировалась по категориям, получали специальное удостоверение. Достаточно было предъявить такое удостоверение сотруднику госавтоинспекции, чтобы тот немедленно перекрыл поток машин и обеспечил владельцу корочки «зеленый коридор». Между собой члены клуба в шутку называли друг друга Терминаторами, и некоторым такое определение подходило как нельзя лучше. В Термы, разумеется, не допускалась пресса, а весь обслуживающий персонал проходил специальную шестимесячную подготовку на курсах повышения квалификации под непосредственным надзором Третьего управления.

Никаких регулярных совещаний в Термах не проводилось – собирались по случаю, когда надо было обсудить со своими назревшие проблемы в обстановке сугубой конфиденциальности. Информационную безопасность гарантировал все тот же вездесущий Махмуд и его немногословный специально обученный контингент, о котором клиенты клуба предпочитали не спрашивать, особенно к ночи.

В этот вечер сбор проходил в Георгиевском салоне, предназначенном исключительно для государственных нужд. Все уже были в курсе дела, но никто еще не знал, с каким предложением прибыл японский гость. Переговаривались вполголоса, обменивались последними новостями. При этом тему астероида старались не затрагивать, хотя было заранее известно, что речь пойдет именно о нем. Кое-кто с озабоченным выражением водил перстом по экрану айпада. Глава Росэнерго Кулагин, отойдя в дальний конец зала, и прикрыв телефон краем простыни, выговаривал своему заму. Дородный министр здравоохранения Титков, то и дело протирая полотенчиком потную плешь, свистящим шепотом просил молодую жену успокоиться и не лезть в бутылку.

Наконец двери предбанника распахнулись, и краснолицый Шурик Пискарев прошествовал к столу под руку с профессором Миямой, который свободной левой рукой стыдливо придерживал край махровой простыни.

– Дорогие коллеги, – бодро обратился Шурик к присутствующим, усадив гостя на почетное место, – позвольте мне еще раз представить моего друга профессора Мияму, который прибыл к нам с деликатным предложением от имени… э-э… ну, скажем, властей Страны Восходящего солнца. Речь идет о приближающейся глобальной катастрофе и способах ее предотвращения. Все мы знаем, что астероид уже вышел на траверс Земли и направляется к нам со скоростью порядка тысячи километров в минуту. Если произойдет, так сказать, импакт, то все, чем мы тут с вами любуемся – при этих словах присутствующие невольно перевели взоры на красочно оформленный стол – обратится, так сказать, во прах. Включая и нас самих, разумеется. Удастся ли нашим славным ракетчикам раздробить астероид или отклонить его от нынешней траектории движения, никому не известно. Говорят, все зависит от состава этой чертовой глыбы. С посылкой на комету зонда, как вы знаете, в 2014 году Еврокосмос дал маху – батареи разрядились и прибор заклинило. А другого такого аппарата, кажись, еще не построили. Положение, господа, складывается пиковое, но у нашего гостя есть соображения на эту тему. Прошу, профессор!

Пискарев радушным жестом пододвинул к разомлевшему Мияме микрофон и уселся рядом.

Усилием воли Мияма заставил себя сосредоточиться на порученной ему миссии. Он пригубил кружку с ледяным Пльзеньским и начал, тщательно подбирая слова:

– Уважаемые господа! Я совсем не официальный парламентарий – просто частная физиономия. Но тем не более-менее я хочу представлять мнение моих высокоподставленный друзей из правительства и других авторитарных организаций. Они меня уполновымочили сделать вам одно не очень безынтересное предложение.

Мияма на мгновение замолк и обвел присутствующих интригующим взором. Реплик из зала не последовало. Только министр водных ресурсов Рябцов шумно вздохнул и отчаянным жестом налил свою кружку до краев, так что пена хлынула на стол.

– Действительно, астероид летит, – констатировал Мияма. – Действительно, он может так долбобануть, что всем нам станет очень жарко, как в этой чудесной баньке. И никому не покажется слишком мало. Правда, может и не долбобануть. Но мы точно не знаем. Поэтому весь мир готовится, а у нас в Японии готовятся особенно системоточно. У нас во всех городах и деревеньках строят бункеры и уже построили очень много штук. Может быть, несколько тысяч. Наверное, всё население обеспекать не получится, но мы к этому стремимся. Правда, может и не долбобануть… Население Японии уже принесли в списки и распределали по бункерам. Некоторые еще продолжают строить. Строительские работы идут быстро, по новейшим технологиям, которые у нас очень передние.

– И что за технологии? – полюбопытствовал министр транспорта, меланхолично пережевывая крупную тигровую креветку.

– Модульные – кратко ответствовал Мияма. – Копаем тоннели в горах и заполняем их соборными секциями – как в конструкторе Лего. Нановолочим. Секции печатаем на принтере 3D. Из таких Лего можно под землей и даже под водой построить большой город, и он будет похож на хати-но су… Как по-русски? Ну, по-английски би-хайв.