что положить – хлопья быстрого приготовления, банки с фасолью в остром соусе, печенье «Орео», нечто под названием «киноа», которое я про себя поклялся никогда не пробовать… А вот молоко я сам определил на место, причем с некоторой гордостью, не дожидаясь указаний.

Затем мы говорили обо всем подряд – как дети, как ее работа, как моя работа, для чего она ест киноа, и так далее. Ничего из этого не сохранилось в моей памяти дольше чем на полминуты. И с каждым продуктом, пакетом или банкой, занявшими предназначенные им места, мы словно делали прыжок назад во времени, справляясь с волнением и сглаживая неловкость. И хотя Андреа не упомянула фиаско с рождественскими открытками, я понял, что за недавнюю оплошность меня простили.

Андреа приготовила кофе – как я понял, для меня, – а себе заварила ромашковый чай. Я ощутил укол в сердце, вспомнив Бетти Джойнер из аптеки «Рексолл» – конечно, та давно умерла и лежит в могиле, если только не придумала способ передвигаться с околосветовой скоростью, чтобы замедлить старение. На короткий миг я представил ее тело в гробу, – тление уже захватило губы и обнажило челюсти в вечном оскале.

– Присядем? – Андреа протянула мне чашку дымящегося кофе.

Обрадовавшись поводу прогнать мрачные мысли об улыбающихся останках миссис Джойнер, я с благодарностью кивнул. Мы уселись за деревянный стол, под прямым углом друг к другу.

– Уф. – Я осторожно пригубил напиток, огненный, как вулканическая лава. – Я впечатлен. Ты до сих пор не спросила, какого черта я сюда приперся. Спасибо.

Она держала свою чашку обеими руками, словно наслаждалась теплом.

– Намекаешь, что ты приехал не просто поздороваться с лучшей школьной подругой? – Андреа улыбнулась и отпила глоток. – Да шучу я. У тебя четверо маленьких монстриков. Наверное, даже в туалет сходить некогда. И уж точно я не ожидаю, что ты будешь каждую неделю заезжать на ночной киносеанс.

Я рассмеялся. Отчасти защитная реакция – потому что понятия не имел, как подступиться к неприятной теме.

– Полагаю, ты слышала, что произошло… что происходит… в нашем милом городке? – Уже задав вопрос, я внезапно догадался – не слышала. Иначе это было бы первое, о чем Андреа спросила бы меня при встрече. А еще вероятнее, в тот же день она сама появилась бы на пороге нашего дома.

– Не бери в голову, – поспешно добавил я. – Кого интересует, что творится в какой-то дыре? И ехать туда – не ближний свет. Конечно не слышала.

– Ты о чем? Что-то с родителями?

– Нет, нет, у них все хорошо. Дети тоже в порядке. – Я замялся, не решаясь продолжить, словно неведомая сила заткнула рот. Порядочно ли с моей стороны снова впутывать Андреа в неприятности? Она и так наверняка десятки лет ходила к психотерапевту, чтобы справиться с последствиями пережитого в юности. А теперь, когда все позади, когда она исцелилась… Как я могу все испортить?

– Дэвид! – мягко надавила на меня Андреа. – Если не признаешься, в чем дело, я буду вынуждена треснуть тебя по кумполу. Что случилось?

Вместо ответа я тяжко вздохнул.

– Дэвид! – На сей раз интонация изменилась на угрожающую, как последнее предупреждение перед атакой.

И я решился. Лгать и скрывать положение дел представилось вдруг величайшим предательством.

– Мы приехали к родителям в гости, и тут начала твориться всякая хрень. Зайди в интернет и прочти «Гвоздь дня». Узнаешь все.

– Ты меня убиваешь, Смоллс[10]. Выкладывай немедленно! Прошу тебя.

– Ладно. Сначала заявился Дикки Гаскинс. Постучал в дверь нашего дома, как будто так и надо.

– Дикки Гаскинс? – Андреа вложила в произношение имени Дикки все отвращение, которого тот заслуживал. – И какого черта он пришел в твой дом?

– Без понятия. Однако, чем дальше, тем чуднее. Он вдруг подавился собственным языком. А мой сын спас его, буквально достал язык из горла. – Что-то из моих подавленных детских воспоминаний о тех событиях запросилось наружу. Будто некто, находящийся за пределами моего периферического зрения, подкрался со спины.

– Д-дальше. – Андреа наморщила лоб, прикидывая в уме причины столь абсурдного инцидента. А ведь и ей несколько высокооплачиваемых психотерапевтов твердили, что мозг частично заблокировал воспоминания. Мы оба не горели желанием их воскрешать.

– А потом стало еще хуже. Намного хуже. – Мне пришлось задержать дыхание, эмоции угрожали вырваться наружу.

– Боже, Дэвид. Не тяни. – Андреа крепко сжала мою руку.

– В тот же день Дикки Гаскинс похитил моего старшего сына, Уэсли. Прямо посреди ночи. Удерживал мальчика трое суток, и мы до сих пор не знаем, что он с ним сделал.

Андреа молчала, однако ее глаза начали наполняться слезами.

– Мы нашли его. – Я глубоко вдохнул, впуская в легкие прохладный воздух. – Нашли живого и здорового, во всяком случае внешне. Полиция арестовала Дикки. А не далее как вчера за нашей территорией обнаружили труп, почти погруженный в болото. Личность погибшего мне пока неизвестна. И… – Даже простой пересказ вслух всей истории позволил мне понять, как много случилось непонятного. Ясно одно: мы по уши в дерьме. – В общем, Дикки сбежал.

– О Боже…

Я поднял руку.

– Еще кое-что, и можно перейти к деталям. То тело… ему отрезали голову. Так же как… – заканчивать не требовалось. Много лет назад Андреа пережила это вместе со мной.

Она откинулась на спинку стула, обхватила ладонями щеки и устремила вперед немигающий взгляд.

– Не может быть. Ты не сидишь здесь и не рассказываешь мне всякий вздор. Не может… – Она запнулась. Настолько потрясенной я ее еще не видел.

– Прости меня, Андреа. Дурацкая идея – приехать сюда и втянуть тебя в свои проблемы.

– Нет, нет. – Она выглядела потрясенной. Буквально выбитой из колеи. – Со мной все нормально. Мне только нужно… нужно переварить это. – Ничего больше не объясняя, она выскользнула из кухни в небольшой коридор. Оттуда прошла в спальню и осторожно закрыла дверь. Раздался щелчок – как последняя фраза в последнем абзаце депрессивного романа. Меня охватило раскаяние. До того непонятная реакция… Неужели я привел в действие спусковой крючок? А вдруг она сорвется? Я начал сходить с ума, чувствуя укор совести. Что делать?

Я встал и сделал шаг в направлении ее комнаты. Остановился. Андреа ясно дала понять, что ей нужно время, и я не имею права мешать. Я схватил чашку кофе – лишь бы хоть чем-то скрасить ожидание, – сел на диван и тупо уставился в противоположную стену. Взгляд тут же наткнулся на фото в рамке над телевизором. Старое фото. Двое молодых людей стояли, держась за руки. Оба в джинсах и футболках, улыбаются со всей присущей молодости самоуверенностью – весь