торопливо сбежала со ступенек и с выражением паники на лице неслась в нашу сторону. Женщина была в халате поверх ночной рубашки и в бигуди – и это в середине дня!

– Черт! – Андреа открыла дверцу машины. – Не волнуйтесь. Я ее успокою и объясню, за что нас арестовали. Например, за то, что мы рассказывали копам истории про злых клоунов.

Мама остановилась на тротуаре, сложив руки на груди, и окликнула дочь по имени. Андреа подалась вперед и чмокнула меня в щеку.

– Пока, Дэвид. Спасибо тебе. Самая лучшая история за всю нашу игру. До скорого.

– Пока, – довольно проговорил я.

Дверца захлопнулась. Фуллер завел машину и поспешно укатил прочь. Я обернулся и сквозь заднее стекло увидел, как Андреа обнимает маму и что-то загадочно шепчет ей на ухо.

6

Несколько дней жизнь тянулась своим чередом, без особых новостей. Люди не исчезали, тел тоже не находили – ни с головами, ни без. Я ходил в школу, гулял с Андреа, делал домашние задания и занимался прочими рутинными вещами под неусыпным наблюдением Фуллера, всегда маячившего на заднем плане. Вероятно, коп опасался нарваться на очередную историю об Энтони Льеренасе. Летняя погода установилась раньше обычного; стояла изнуряющая жара. Я принял благородное решение – ради друзей и семьи каждое утро наносить на себя несколько дополнительных слоев дезодоранта.

В субботу мы с Андреа, Тревором и Тоддом сходили в кино – я хотел загладить вину за то, что едва не «пристрелил гонца, принесшего дурные вести», – и мы повеселились, как в старые добрые времена, выражаясь в стиле персонажей сериала «Флинтстоуны». Посмотрели ужастик «Кладбище домашних животных» – фильм проигрывал книге, однако заставил меня понервничать; я даже пару раз вцепился в подругу, как перепуганный младенец. Затем мы ели бургеры и пили коктейли в маленькой забегаловке «Дэйри Кин» (название явно слизали с «Дэйри Куин»[9]; впрочем, претензий никто не предъявлял). После мы все помогали моему папе рыть большую канаву за табачным полем. Я доныне понятия не имею, для чего она предназначалась. Подозреваю, отец решил нас чем-то занять и заодно отвлечь меня от мрачных мыслей. Возможно, он снова засыпал канал при помощи экскаватора, так чтобы я не видел.

Короче говоря, к заходу солнца с меня сошло столько потов, что можно было бы неделю поливать всю нашу территорию, а каждый мускул молил об отдыхе. Попрощавшись с друзьями, я умял превосходный ужин – свиные отбивные с печеной картошкой, – часок посмотрел с папой матч с участием «Атланта Брейвс», а затем усталый, но довольный, отправился на боковую.

И провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.

7

В течение многих лет мой мозг блокировал все, что произошло той душной раскаленной ночью. Пока те события не выплыли из недр памяти, я порой видел их во сне и верил, что это всего лишь сон.

С чего все началось? Я лежал на маковом поле – прямо как в самом первом цветном фильме «Волшебник из страны Оз» – рядом с Андреа. Мы ели мороженое в вафельных рожках и были так счастливы, что буквально парили в воздухе. Андреа яростно лизала белоснежную шапку своего рожка, словно мороженое могло в любой момент растаять, не дав ей полакомиться хрустящей вафлей. Сны часто бессмысленны; возможно, они трансформировались по мере моего взросления, и позже Андреа лизала уже не мороженое, а мое лицо. Я хохотал и уворачивался, но это было чудесно, и Андреа продолжала свои ласки.

И вдруг я очнулся. В полной темноте.

В спину больно упирались какие-то ветки.

Вокруг меня хор насекомых исполнял ночную серенаду.

Легкий ветерок шелестел листвой деревьев и кустарников.

А еще кто-то лизал мое лицо.

Я завопил от страха и ударил кулаком то, что нависало надо мной, а затем попятился, обдирая ладони о жесткую молодую поросль. Тьфу, это же олень! Он слизывал лакомство с моих щек. Только белый хвост в темноте мелькнул – животное ускакало прочь, испугавшись моей реакции. Я машинально вытер лицо и обнаружил, что кожа густо намазана каким-то веществом. Жестким и зернистым.

– Я сделал из тебя соль-лизунец.

Голос прозвучал откуда-то слева и так напугал меня, что душа ушла в пятки, а крик застыл в горле. Я снова попятился. И запутался в колючем кустарнике, как муха в паутине.

– Что? – пискнул я.

– Стой, где стоишь. – Мужчина говорил скрипучим шепотом, будто хотел замаскировать индивидуальные особенности голоса. Мои глаза привыкли к темноте, однако разглядеть его не получалось. – Стой, где стоишь. Я должен кое-что тебе сообщить.

Я понял, кто это. Конечно же, Гаскинс. Однако как он притащил меня сюда? И почему у него такой странный голос?

– Что ты сказал? – удалось выдавить мне.

– Я хочу, чтобы ты оставался на месте. – Несмотря на демонический тон, голос почему-то звучал несколько комично.

– Нет, что ты сказал до того? – уточнил я. Руки и ноги тряслись, словно я проснулся не среди нагревшихся за день стволов деревьев, а внутри рефрижератора.

– Что я превратил тебя в соль-лизунец.

Подлесок зашелестел, выдавая его присутствие, и теперь я смог различить тени головы и туловища. Мужчина, очевидно, сидел в удобной позе, скрестив ноги. Я продолжал слышать все тот же шелестящий звук; будто у него в легких взрывалась карамель с шипучей начинкой.

– То есть? – Ответ ужаснул меня прежде, чем я его осознал. Просмотры ужастиков даром не прошли: я решил, что этот тип вздернет меня на крюк, как окорок, засолит и будет мной кормиться.

– Ты живешь в Южной Каролине, пацан. Должен знать, что такое соль-лизунец.

Я снова потер лицо. На лбу и щеках еще оставались крупицы соли. Он приманил оленя, чтобы тот лизал мое лицо!

– Зачем? – спросил я, вложив все свое отвращение в единственное слово.

– Мне так велели. Напугать тебя.

Я ожидал большего, однако он замолчал.

– Ты убьешь меня, Коротышка?

Я ощутил короткое движение, затем что-то щелкнуло, и темноту пронзила вспышка света, меня ослепившая. Я сощурился и прикрыл лицо локтем, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.

– Я подожду, – сказал мужчина. – Подожду, пока твои глаза привыкнут.

Странная просьба, однако я послушался. Наконец зрение удалось сфокусировать. Мужчина сидел там, где я и предполагал. Одет в толстовку поверх рубашки и штанов цвета хаки. На коленях лежал фонарь, направленный ему в грудь. А вот лицо… вместо лица у него было нечто необычное.

В конце концов я это рассмотрел. Пластиковый мешок на голове.

Просторный мешок для покупок из шуршащего пластика, завязанный на шее. Я тут же узнал хорошо знакомый мне логотип аптечной сети «Рексолл». У рта была прорезана