создание и, еще секунду поразмышляв, слегка наморщив лоб, констатировало: – Жопа!

Последнее заключение потонуло в хохоте телохранителей, легко перекрытом мощным ревом:

– Эй, тебя кто так выражаться научил?!

Однако девочка уже юркнула в бронированное нутро внедорожника, вполне элегантно оставив вопрос без ответа.

Глава 11

Усадьба Воронцовых. Оренбургская губерния. День восемьдесят первый от прибытия в столицу Российской империи

Худого парня с осунувшимся и посеревшим лицом уже сложно было назвать Костиком. Было что-то в этом имени легкое и беззаботное, что совсем не вязалось с пустотой и фанатичным блеском, поселившимися в глазах юноши. Вот только некому было рассматривать густо заляпанную грязью физиономию бывшего детдомовца. Если бы кто и заметил его сейчас, то, скорее всего, это были бы мобильные группы гвардии Воронцовых, на границе владений которых он прятался вот уже несколько часов. Охрана в таких случаях имела совершенно четкие и ясные инструкции. Так что специалистам бы после досталось исключительно тело. Пока же парня спасала замечательная разработка Американского протектората, рассеивающая сигналы аналоговых сигнальных датчиков и щупов активации магических ловушек.

Да, братья-иезуиты были сильны, но и их спецам пришлось потрудиться, чтобы найти лазейку в обороне усадьбы Воронцовых. Однако команде инструктора Повиласа это удалось. В конце концов, идеальной защиты не существовало никогда. Часов пять назад Константин получил ключик к небольшой лазейке.

– Парень, ты смотри, единственный шанс для тебя, как отработаешь, вернуться вот этим путем. – Карандаш в руке инструктора описал извилистый зигзаг по разложенной на столе в зале тренировочного лагеря карте. – В противном случае…

– Инструктор, зачем ты врешь? – Голос парня напоминал шорох приминаемой сухой листвы на кладбище. – Ты прекрасно знаешь, что точку пуска засекут мгновенно, а так как работать мне придется из центра зоны покрытия орудий обороны поместья, то…

Повилас молча посмотрел в помертвевшие буквально за сутки глаза воспитанника.

– Ты стал мужчиной, – постаравшись скрыть печаль в голосе, произнес он. – Это твой выбор и твой бой. Я верю, что ты исполнишь долг. Жаль, что нам лишь недолго довелось стоять плечом к плечу, но я почитаю эти мгновения за честь для себя.

Константин молчал, никак не реагируя на похвалу учителя. Наконец тот понял, что его слова разбиваются о стену потери ученика… Тогда он просто отошел в сторону и достал из шкафа небольшую шкатулку.

– Возьми, – открыл он свою ношу, вернувшись к так и не сдвинувшемуся с места парню. – Один – сейчас, один – через два часа перед самой акцией. Не будет больно и страшно, а блуждание ума не позволит отступиться от цели.

Механически протянув руку, молодой человек сгреб из ларца два шприц-тюбика, чтобы уже через пару секунд вогнать один из них себе в бедро, не обращая внимания на джинсы. Впрочем, какая теперь разница…

– Теперь иди. – Старый учитель, на глазах которого, казалось, вот-вот выступят слезы гордости за воспитанника, крепко обнял высокого юношу. – Познакомься со снаряжением и… Удачного боя, брат.

Больше он ничего не сказал, так как длинные прощания были явно чужды старому вояке. А парень и вовсе ничего не ответил, механически, но куда увереннее, развернувшись в сторону выхода. Боевой коктейль начал действовать.

Повилас в меру торжественным взором наблюдал за ним, стараясь, чтобы его взгляд излучал лишь уверенность и гордость… Да какая, к черту, разница за что! Дверь в зал уже хлопнула за спиной объекта № 314, как он проходил по внутренним отчетам ордена, так что кривляться больше не перед кем. Маска медленно слезала с его лица, превратившись в итоге в легкий злорадный оскал. Он очень давно желал предъявить графу Воронцову некий счет. Ad majorem Dei gloriam, естественно. А как же иначе?

Постояв пару секунд, он достал из кармана пиджака телефон. Абонент ответил примерно через минуту.

– Триста четырнадцатый в работе. Группа прикрытия выдвинулась на позиции. Для них – «Ч минус три часа двадцать минут». Основная задача – к «Ч + два часа».

– Не жалко было такой материал использовать на одноразовую?

– А что с ним еще делать? – равнодушно пожал плечами Повилас. – Он стал слишком выходить за рамки рекомендуемой психмодели. Девчонку эту вот подцепил где-то… А ты в курсе, что он подавал запрос в МВД по поводу того, куда ушли деньги его родителей после смерти? Короче, пусть уж лучше с пользой сдохнет, чем самостоятельно его утилизировать.

На том конце трубки повисло недолгое молчание. Впрочем, чего теперь думать, когда объект уже выведен на цель и послан сигнал пуска. В конце концов, их для этого и готовят – однажды сдохнуть со связкой взрывчатки на поясе. Образно говоря. Отца Ансельма же волновал вопрос не продешевили ли они. Все-таки объект такого уровня подготовки можно было использовать куда рациональней.

– Ну, тебе виднее, – наконец произнес он негромко. – Не забудь щенку Воронцовскому потом скинуть, кто и за что ее… Все. Отбой.

– У короля много, – равнодушно поделился с коротким гудками Повилас, отнимая трубку от уха. По легенде именно этой фразой провожает капитан флота ее величества гибель своего или союзного корабля.

Постояв секунду и прикинув план дел на день, он бодрым шагом отправился на выход, уже почти выбросив из головы очередной использованный объект. Хотя… Девочка, послужившая спусковым крючком, была чудо как хороша. Он сам с удовольствием провел с ней немало времени, готовя срыв для триста четырнадцатого. А так… Сколько таких было. Сколько таких еще будет. Центр подготовки работал без сбоя. С одной стороны, они делали однозначно богоугодное дело, помогая сиротам. За что их компании получали немалые налоговые вычеты, делавшие сей процесс достаточно выгодным занятием. Однако иногда, если попадался подходящий кандидат, с ним начинали работать именно таким образом. И да, сколько их было…

* * *

Тем временем человек, ранее носивший имя Константин, лежал не шелохнувшись, прикидывая, сколько времени ему понадобится на приведение «инструмента» к бою и на сам выстрел. Почему носил имя в прошедшем времени? Да много ли сейчас осталось от того веселого и любопытного паренька в сгоревшей оболочке, что нынче подмерзающими пальцами все крепче стискивала оружейный баул.

Перед его внутренним взором все так же стояло лицо Леры. Парня бросало то в жар, то в холод, в зависимости от того, видел ли он в родном облике счастливую улыбку либо безжизненно распахнутые глаза и страшные увечья. Кажется, психика не выдерживала. Вот-вот, и может наступить откат от адского напряжения последних дней. И никто не предскажет, как в таком случае сработает подобранная отцом Ансельмом химия. А промахнуться нельзя. Шанс у него только один. Как его