– В тюрьме?

– Ее нашли четыре дня назад и задержали по обвинению в убийстве какого-то Марка Томаса.

Лиззи пошатнулась и облокотилась о стену, ее рука сползла. Мы с Артуром подхватили ее и перенесли на кровать.

– В убийстве, – повторяла она, – в убийстве… Не может этого быть. Это не Хлоя. Вы понимаете? – Она смотрела на нас сумасшедшим взглядом. – Хлоя никого не убивала!

– Она сейчас в тюрьме, – сказал Артур, – у них ее отпечатки.

– Это неправда, – Лиззи заикалась, смотря не на нас, а сквозь нас, – это неправда, она не убивала.

– Как его зовут? – переспросил я.

– Марк Томас, – повторил Артур. – Подождите, нужно узнать, в какой она тюрьме и кто ее адвокат.

Марк, Марк – это имя крутилось у меня в голове, и я никак не мог вспомнить, где его слышал.

– Если они дали ей муниципального адвоката, – Артур листал записную книжку, – то все, дело труба.

Марк, кто такой Марк? Какое знакомое имя.

– Еще ни один из этих идиотов не выиграл дело, нужно дозвониться до ее следователя. – Артур снял трубку и стал набирать номер.

– Марк, – произнес я и посмотрел на Лиззи.

Она была бледная, как неживая.

Глаза ее стали стеклянные, казалось, она перестала дышать и превратилась в восковую куклу.

– Кстати, – сказал Артур и подозвал меня, – подойди-ка сюда.

Он все еще ждал ответа в трубке, зажав ее между плечом и ухом. Пробежавшись быстрыми пальцами по клавиатуре, Артур открыл нужное изображение на мониторе. На экране был рыбный порт, камера, закрепленная, видимо, на одном из столбов, снимала, как женщина с каким-то мужчиной толкали лодку к воде.

– Кто это? – Не разобрал я.

– Как кто? Не узнаешь? Твоя. Она спала с этим мужиком, ты помнишь? Ты еще весь побледнел, когда увидел. – Он прервался на голос в трубке. – Алло, мне нужен адвокат Маркус Авера. Ну и что, что у него заседание? Скажите, это Артур.

– И куда они? – не понимал я.

– Думаю, на тот свет. Если она сбежит, это конец, им некуда бежать, и эта самая запись будет на столе у министерства уже сегодня, если, конечно, никто не прозевает ее, что маловероятно. Многие идиоты бегут из порта, там камеры на каждом столбе. Странно, что этот тип не в курсе.

Через пять минут я уже мчался на своем драндулете в сторону порта. От мысли, что могу не успеть, что не удержал ее и отпустил неизвестно с кем, мне становилось дурно. Ближе к вечеру улицы поредели, все уже вернулись домой, и машин на дорогах почти не было. Я выжимал последние силы из-под капота этой развалюхи, обороты дошли до предела, казалось, еще немного, и она задымится, но нет, эта старушка шла хорошо.

Давай, еще чуть-чуть, давай.

Уже виднелись мачты кораблей, высокие и короткие, в парусах, будто в коконе, послышалось пару гудков. Небо почти упало на море, тяжелые тучи слились с поволокой над ним. Я подъезжал к берегу. Вот это место, на которое указал Артур, там были какие-то склады, похожие на гаражи. Нужно будет спросить у портовых.

Я влетел в порт, увязнув в мокром песке, решил проехать подальше, но машина почти не шла, буксовала.

На меня, как на идиота, смотрели грузчики, один из них опускал веревку, другой направлял повисший на канатах контейнер, придерживая его рукой. Они перестали работать и уставились на меня.

– Эй, – крикнул один, – это не из тебя в закусочной последний дух выбивали?

– А, точно, – заржал тот, что с веревкой, и продолжил опускать, – а то я думаю, рожа знакомая.

– Видно, мало получил, – они загоготали.

Их смех сменился грудным кашлем, они отхаркнули его и опять принялись опускать.

– Где у вас ангары? – спросил я. – Есть где-нибудь поблизости?

– Вон там, – указал один, – за сопкой. А тебе зачем?

Я понял, что не успею, слишком далеко. Если ангары были там, значит, и Нина с этим типом тоже там были.

– Вы не видели, никто отсюда не уплывал? – спросил я.

– Из гражданских, что ли? Нет, не видели.

– А если и видели, нам-то какое дело? Сдохнут и сдохнут…

– Рыбам на мясо.

Они заржали опять.

– Мне нужна лодка! – крикнул я и подошел к пирсу. На воде стояли две моторные лодки, я прыгнул в одну из них.

– Эй, – крикнул тот, что придерживал груз, – а ну, вылезай оттуда, щенок!

– Давай-давай, вытаскивай свою задницу.

Я перебрался к мотору, лодку качало, я еле стоял на ногах.

– Да вытащи ты его из лодки! – крикнул один другому.

– Пусть сам вылезает, я ему мамка, что ли?

Дернул за пусковую ручку.

– Да вытащи его, говорю!

– А груз рухнуть должен? Да пусть плывет, все равно далеко не дотянет, – заржал тот, что с веревкой.

– Лодку потом верни, кретин!

Она завелась со второго раза.

Мотор запыхтел, лодка задрожала, запахло бензином, я пересел за штурвал и нажал на газ. С трудом управляясь с посудиной, что виляла из стороны в сторону, я пытался выровнять крен. Ветер поднялся. Волны бились о борт, воды набралось по щиколотку. Если я не успею, Нине конец.

Из-за сопки показалась лодка с пассажирами, та самая, на которую указывал Артур. Они почему-то еще не включили мотор. Я приближался ближе. Мужчина работал веслами, Нина сидела рядом. Я чуть не достиг их, когда волны поднялись и начался шторм. Их лодку отбросило к мысу, они чуть не разбились о камни. Нина только раз оглянулась, но, похоже, не узнала меня. Я хотел докричаться, но мой голос заглушал тарахтящий мотор. Выключив его, я окликнул Нину еще раз. Она не обернулась или сделала вид, что не слышит. Они включили мотор и скрылись за мысом. Я решил выйти наперерез, дернул рычаг, но мотор не завелся ни со второго, ни с пятого раза. Только сейчас я увидел, что и весел здесь нет. Я стоял на воде без возможности двинуться с места. С пирса послышался гулкий смех рыбаков.

В небольшое окно времянки билась жирная муха. Она металась от рамы к раме, отлетая и вновь ударяясь о близкое небо, о шумный прибой. Дверь в вагончике открыта настежь, окна заколочены намертво, нет и ветерка. От такой духоты хотелось снять кожу, и Макс снял все, что было на нем. Или на нем ничего с ночи не было? Он проснулся в трусах, рядом с кроватью лежали новые шорты и какая-то футболка с длинным рукавом. На столе графин желтого сока, кусок хлеба и холодный омлет. Макс позавтракал без аппетита, перед сном Мария накормила его рыбной котлетой со слипшимся рисом. Мария стояла у электроплитки, красивая, голая, с лопаткой в руке. Она улыбалась, что-то мурлыча, что-то похожее на песню, что так и не решалась петь. Полнолуние освещало ее сочное тело, очерчивая талию и большую грудь, четкий изгиб от поясницы к ягодицам, ямочки на ягодицах, складочки под ними. Она была похожа на гитару, или нет, скорее на виолончель, пахла морем и домашним хлебом. Вся бытовка пропиталась ее запахом, как и Макс, он тоже ею пах.