– Все нормально. – Она всадила пальцы в его песочные волосы и пару раз расчесала их. – Здесь все такие. Других не держат.

– Как же вы живете с этим? – повернулся он.

– А как живем? Нормально. Не решетка, не тюрьма. Вон тебе солнце, вон небо, рыбы ешь сколько влезет. Разве оно плохо?

– Кого ты убила? – еле выговорил он.

– Грабителя.

– Грабителя? Но это же самозащита.

– Я думала, он грабитель, а это оказался посыльный. Представляешь? – засмеялась она. – Вот не повезло.

Ее смех был волнистым, как море, такой заливистый и заразительный, Макс и сам чуть не начал смеяться, но потом испугался и стих.

Адвокат быстрым шагом ходил от одной стены к другой, его стертые посеревшие ботинки с потрескавшейся в разных местах подошвой ступали на бетонный пол с характерным скрипучим скрежетом. Каждый его шаг эхом разлетался по камере, отбивался от стен, застревая в голове. Рукава его пиджака блестели старостью, обтягивая острые локти натужно скрещенных рук. Он сжимал белыми пальцами картонную папку с бумагами.

Наверное, это ее дело, поняла Хлоя.

– Итак! – Ударил он папкой о стол, пыль поднялась и уселась, и он вместе с ней. Сел, придвинул стул, посмотрел на Хлою.

– Итак, вы утверждаете, что так ничего и не вспомнили? – Взгляд его был равнодушен, он буквально выдавливал из себя интерес, но безрезультатно. Будто таких, как Хлоя, у него было множество и будет еще больше.

– Ничего, – наконец ответила Хлоя.

Тот кошмар, который она видела, или вспомнила, или ощутила в бреду, она тщетно пыталась забыть. Это не могло быть ее воспоминанием, никак не могло. И чем больше она убеждала себя в этом, тем больше не верила себе. Воспоминания были настолько реальны, а картинка настолько живой, что сомнений никаких не оставалось – она убила этого прыщавого придурка. Она убила его. Теперь главное – не расколоться, не подать виду, не дать им повода запечь ее за решетку. Хотя она и так здесь…

Адвокат даже не удивился ответу, не пришел в бешенство, не изменился в лице, только продолжил так же спокойно, как раньше.

– Где вы были в пятницу вечером в районе двадцати двух часов? – спросил он, смотря в ее дело.

– Я была дома, – не моргая, ответила Хлоя. Ей казалось, что если не моргать, то выйдет правдоподобнее.

– У себя дома? – переспросил он.

– У себя, – кивнула она.

– Где вы были в пятницу вечером в районе двадцати двух часов, Хлоя. Вы знаете, что в подъезде каждого из общежитий установлены камеры?

Она это знала.

– Я точно не помню, может, я еще не пришла домой, – голос ее дал слабину. – Да, точно, я была на улице.

– В комендантский час?

– Я задержалась.

– Можно узнать где?

– Я решила прогуляться в лесу и заблудилась. Не могла найти дорогу домой и так и ходила по кругу.

– Так, – кивал адвокат.

– Начала звать на помощь…

– Кого звать?

– Я не знаю. Просто звать на помощь.

– Просто звать?

– Да.

– Просто гуляли?

– Да.

– Понятно.

– Было очень темно и холодно, у меня промокли ноги, я вся замерзла в лесу.

Потом меня нашли ваши люди.

– Не понял…

– Полиция, я увидела свет и закричала, что здесь, они вышли ко мне и повалили на землю.

– Вы скрывались в лесу от полиции, Хлоя?

– Нет, говорю же, я хотела пройтись после практики в морге, решила подышать свежим воздухом.

– Вы были в мужской рубашке и босиком.

– Это не мужская рубашка.

– Нет?

– Нет, это просто рубашка, унисекс.

– Уни что?

– И женская тоже.

– Понятно.

Он что-то записал.

– А обувь?

– Что?

– Вы были без обуви.

– Она порвалась и осталась в лесу.

– Да, мы ее нашли.

– А зачем вы тогда…

Он посмотрел на нее.

– Что вы делали в лесу, Хлоя?

– Говорю же, гуляла.

– И заблудились?

– Да.

Так нелепо она еще никогда не врала. Из всего, что произошло в тот день, она помнила только, как бежала от кого-то, а потом увидела свет фонарей. Но она и не знала, что бежала от себя, она не знала, что именно совершила и где была весь тот день?

В голову лезли картинки из сна, эта ванная комната, она, обнаженная, роется в чужом шкафу, надевает рубашку, смотрит в запотевшее зеркало. Все так четко. Эта квартира, пропитанная сигаретным дымом, и этот пьяный похотливый ублюдок. Как же его звали…

– Имя Марк вам о чем-нибудь говорит?

Точно, Марк, того парня звали Марк!

Хлоя кивнула.

– Когда вы видели его в последний раз?

Хлоя молчала.

– Молчание вам не поможет, Хлоя.

– Около недели назад.

– И где?

– Мы ходили в кино.

– Вы получили свой сценарий, мисс Паркер, этот Марк как-то значится в нем?

– Нет, не значится. Мы просто сходили в кино как друзья, как знакомые, – исправилась она. – У него был лишний билет. Он пригласил меня.

– Вас? Почему?

– Я не знаю, может, я ему понравилась.

Адвокат потер подбородок, встал из-за стола и размял уставшие ноги.

– Что вы делали после кино?

Он расхаживал по камере, то и дело одергивая подсевшие брюки. Длиннее они так и не стали.

– Я пошла домой, и он ушел. Я не знаю куда.

– Почему вы не пошли вместе?

– Это было не свидание!

– Он вам не понравился, был противен, несимпатичен, поэтому вы с ним не пошли?

– Он был случайным знакомым. Мне нужно было готовиться к зачету, и я ушла домой.

– Понятно.

– К тому же его нет в моем сценарии, вы же сами сказали…

– Так вы придерживаетесь сценария, Хлоя? Давно?

Боже, он все про нее знает, поняла Хлоя, знает, что она плевать хотела и на министерство, и на все, что оно присылает.

– Да, я придерживаюсь сценария, пытаюсь придерживаться.

– Значит, вы законопослушный человек? Так-так…