она украдкой поглядывала в зеркало заднего вида, напрягаясь при виде каждой замеченной серой машины.

Свернув на Хайгейт-хилл, Маркус припарковал «Гольф» перед зданием, где жил Саймон.

– Спасибо, Маркус. Не могу выразить, как я тебе благодарна.

– Просто убедись, что в этой вашей газетенке моим родным и памятному фонду выделят хотя бы двухстраничный разворот. Послушай, Джо… – Он наклонился над рычагом переключения передач и сжал ее руку, не давая девушке возможности сбежать. – Давай снова встретимся. Может, поужинаем в четверг вечером?

– Да, – без колебаний согласилась Джоанна и, подавшись вперед, легко коснулась губами его губ. – Пока, Маркус. До встречи в четверг.

– Пока, Джо, – с сожалением вздохнул он, когда она вылезла из машины и достала из багажника свою сумку, а потом тихо добавил, глядя, как девушка с улыбкой помахала ему рукой и направилась к входной двери: – Я буду по тебе ску– чать.

Поднимаясь по многочисленным ступенькам, Джоанна призналась себе, что Маркус Харрисон оказался гораздо интереснее, чем она ожидала. Но стоило повернуть ключ в замке, как поселившееся внутри тепло мгновенно сменилось холодным страхом, что за ней снова следили. Но кто? И чего именно от нее хотели?

Джоанна сняла пальто и мысленно вознесла благодарность за такое современное удобство, как сезонное центральное отопление. Оставив фотографию, найденную в Хейкрофт-хаусе, на кофейном столике, она отправилась на кухню, чтобы погреть чайник и сделать бутерброд. Потом устроилась за столом, достала стопку биографий, вынула из рюкзака программку мюзик-холла и ксерокопию любовного письма, которые прислала Роза, и разложила все перед собой. В очередной раз перечитала записку старушки и любовное письмо, затем просмотрела старую программку «Хэкни Эмпайр», изучая фотографии актеров. И, наконец, с бешено колотящимся сердцем наткнулась на знакомое лицо.

«Мистер Майкл О’Коннелл! Непревзойденный пародист!» – гласила надпись под фотографией.

Джоанна взяла снимок, привезенный из Дорсета, положила рядом с программкой и сравнила лица Джеймса Харрисона и Майкла О’Коннелла. Даже несмотря на старое, зернистое изображение в программке, у нее почти не осталось сомнений, что молодой русоволосый безусый актер, называвший себя Майклом О’Коннеллом, как две капли воды походил на Джеймса Харрисона. И если речь не шла о близнецах, наверняка это был один и тот же мужчина.

Но почему? Зачем Майклу О’Коннеллу менять имя? Да, вполне возможно, он решил взять сценический псевдоним, который лучше соответствовал его имиджу, но логичнее было сделать это в самом начале карьеры, а не несколько лет спустя. К моменту женитьбы на Грейс в 1929 году он, судя по всему, перекрасил волосы в черный цвет и отрастил усы. Однако ни в одной из биографий не упоминалось о какой-либо смене имени. Даже если в книгах писали о детских годах великого актера, о нем всегда отзывались как о представителе семейства Харрисон.

Джоанна покачала головой. Может, это всего лишь совпадение и двое мужчин просто сильно походили друг на друга? А если нет? Тогда становилось понятно, в чем заключалась важность этой программки и почему Роза ее прислала.

Неужели сэр Джеймс Харрисон некогда был другим человеком и по какой-то причине желал, чтобы люди забыли о его прошлом?

Пат

Тупик, в котором невозможен ни один допустимый ход

14

Когда на следующее утро Джоанна пришла в офис, Алека за столом не было. Он появился только час спустя, и она тут же бросилась к нему.

– Алек, я кое-что нашла в…

Алек поднял руку, останавливая поток ее слов.

– Боюсь, соглашению конец. Тебя переводят в другой отдел. «Домашние питомцы и садоводство».

– Что? – непонимающе уставилась на него Джоанна.

Алек пожал плечами:

– Я тут ни при чем. Весь смысл работы первого года в газете как раз в том, что ты должна попробовать свои силы в каждом отделе. Время работы в отделе новостей подошло к концу. Ты больше не мой сотрудник. Прости, Джо, но такова реаль– ность.

– Я ведь… проработала здесь всего несколько недель. К тому же нельзя вот так бросить эту историю. Я… – Потрясенная, Джоанна не сразу смогла уловить смысл его слов. – «Домашние питомцы и садоводство»?! Господи, Алек, что за хрень! Почему?

– Меня не спрашивай. Не я здесь принимаю решения. Если хочешь, сходи к Эду. Это он предложил передвижку.

Джоанна бросила взгляд в конец коридора на старый, почти протертый ковер перед отделанным стеклянными панелями кабинетом, по которому успело потоптаться бесчисленное множество нервных репортеров, ждущих выволочки от начальника. Она с трудом сглотнула. Нет, никаких слез в присутствии Алека, да и вообще кого-либо из коллег.

– Он назвал причину?

– Не-а. – Алек сел за компьютер.

– Ему что, не нравится моя работа? Я сама? Мои духи?! Всем известно, что «собачьи какашки и мульча» – самый отстойный отдел в газете. Меня в буквальном смысле хоронят заживо!

– Джо, успокойся. Наверняка это всего на пару недель. По правде говоря, я пытался отстоять твою кандидатуру, если тебя это утешит, только, боюсь, без толку.

Алек начал что-то печатать, и Джоанна подалась вперед.

– Ты ведь не думаешь…

Он поднял на нее глаза:

– Нет, не думаю. Просто напечатай эту чертову статью о памятном фонде, потом освободи свой стол. Поменяешься местами с Могучим Майком.

– Могучий Майк? В отделе новостей?!

Майк О’Дрисколл служил мишенью для многих офисных шуток. Внешне он походил на исхудавшего гнома и страдал чрезмерной искренностью.

Алек снова молча пожал плечами. Джоанне оставалось лишь вернуться к своему столу.

– Проблемы? – поинтересовалась Элис, когда Джо села в кресло.

– Можно и так сказать. Меня переводят в «Домашних питомцев и садоводство», меняют на Могучего Майка.

– Неужели ты слила в «Экспресс» подробности какой-нибудь сенсации?

– Да я вкалывала как проклятая, – простонала Джоанна, сложила руки на столе и уронила на них голову. – Просто не могу поверить.

– Думаешь, у тебя проблемы? Это мне придется выносить Могучего Майка за соседним столом, – заметила Элис. – Ну, зато больше не придется морозить задницу, торча возле дома очередной знаменитости. Тебя ждут милые статейки о собачьей психологии и наилучших условиях для выращивания бегоний. Я бы не возражала против такого отдыха.

– Я бы тоже – в шестьдесят пять, с блестящей карьерой журналиста за плечами. Боже мой!

Джоанна принялась энергично печатать, но была слишком расстроена, чтобы сосредоточиться. Через десять минут кто-то похлопал ее по плечу, и Алек сунул ей в руку огромный букет красных роз.

– Надеюсь, это тебя взбодрит.

– Не знала, что тебе есть до меня дело, – резко бросила она, когда Алек вернулся к своему столу.

– Черт возьми! – с завистью