– Конечно, ему отчаянно хотелось попасть в настоящий театр, но все мы с чего-то начинаем. Даже в те дни он обладал харизмой, и молоденькие танцовщицы обычно выстраивались в очередь, чтобы пойти с ним на свидание. Должно быть, так проявлялось ирландское очарование, хотя к тому времени говорил он уже как заправский аристократ. Времена были такие, что пришлось научиться, но несмотря на это, Майкл часто развлекал нас ирландскими балладами, – усмехнулся Уильям.

Зои внимательно наблюдала, как старик осушил очередной стакан виски. С тех пор как спустился в столовую, Уильям выпил уже три двойные порции и теперь рассказывал о событиях семидесятилетней давности. Вполне вероятно, что он перепутал Джеймса с кем-то другим.

Пока Зои ковырялась в остывающем жарком, ему принесли ростбиф.

– Значит, он был дамским угодником?

– Воистину так. Но он всегда расставался с женщинами с таким обаянием, что они все равно его любили. Но однажды, где-то в середине сезона, Майкл внезапно исчез из театра. Через два или три дня он так и не появился на представлении, и меня послали к нему домой, выяснить, что с ним: заболел или просто слишком много выпил. Все его вещи были на месте, лапочка, но твоего дедушки там не было.

– Правда? А потом он вернулся?

– Да, больше чем полгода спустя. Я время от времени забегал к нему домой, чтобы проверить, не появился ли он. Майкл никогда не скупился на сладости и давал несколько медяков, если я выполнял его поручения. И вот однажды я постучал к нему в дверь, и он открыл. С новой элегантной стрижкой и в дорогом костюме в придачу. Помню, как он говорил, что приобрел одежду на Сэвил-роу. Майкл всегда был привлекательным, но в тот раз выглядел как настоящий джентльмен, – снова усмехнулся Уильям.

– Надо же, вот это история. Я понятия не имела. Мне он никогда ничего такого не рассказывал. Вы тогда спросили, где он пропадал?

– Конечно, мне и самому не терпелось узнать. Твой дедушка сказал, что играл какую-то роль и за работу отлично заплатили, но больше никаких подробностей. Он решил вернуться в «Эмпайр» и снова выступать на сцене, и, когда появился в театре, руководство и глазом не моргнуло, как будто он никуда не исчезал.

– Вы кому-нибудь уже рассказывали об этом? – поинтересовалась Зои.

– Ни в коем случае, лапочка. Он попросил меня молчать. Мы с Майклом были друзьями. Он доверял мне, еще мальчишке, а я верил ему. Однако я еще не добрался до самого интересного. – В слезящихся глазах Уильяма горел восторг, ведь он нашел для своего рассказа достойную аудиторию. – Может, закажем кофе и пойдем в бар? На этих жестких стульях я отсидел себе всю задницу.

Они устроились на удобной банкетке в углу бара. Уильям удовлетворенно вздохнул и закурил сигарету без фильтра.

– Так вот, – продолжил он, – как-то раз, через пару недель после возвращения, Майкл позвал меня в свою гримерку, вручил два шиллинга и письмо и спросил, не смогу ли я выполнить для него одно поручение. Он велел мне постоять перед универмагом «Свон и Эдгар» на площади Пикадилли и дождаться молодую женщину в розовом, которая спросит у меня время.

– И вы согласились?

– Само собой! В ту пору за два шиллинга я бы слетал на Луну!

– А что женщина? Она все-таки пришла?

– О да, в прелестном наряде. И по манере говорить я сразу понял, что передо мной леди. Самая что ни на есть настоящая.

– Это было лишь раз?

– Нет. За несколько месяцев я встречался с ней десять, а то и пятнадцать раз. И вручал ей конверты.

– А она что-нибудь передавала?

– Квадратные свертки в коричневой бумаге.

– Правда? И что было внутри?

– Понятия не имею. Хотя и ломал над этим голову.

Уильям стряхнул пепел в пепельницу и расплылся в улыбке, глаза на одутловатом лице превратились в тонкие щелки.

Зои прикусила губу:

– Думаете, он ввязался во что-то незаконное?

– Возможно, только Майкл никогда не производил впечатления человека, способного связаться с криминалом. Он был очень добрым.

– Тогда о чем, по-вашему, шла речь?

– Ну, я всегда считал, что о какой-то тайной любовной связи.

– Между кем? Майклом и той женщиной?

– Может быть. Хотя, по-моему, она была всего лишь посланницей, как и я.

– Вы не заглядывали внутрь свертков?

– Нет, хотя и мог бы. Но я всегда ценил щедрость твоего дедушки и ни за что не предал бы его доверие.

Зои потягивала кофе. Она устала, однако история увлекла ее, независимо от того, говорил Уильям правду, выдумывал или в его рассказе, чуть приукрашенном за давностью лет, смешались вымысел и истина.

– А дальше случилось вот что. Майкл позвал меня к себе и сказал, что снова уезжает. Он дал мне столько денег, что на них можно было хорошо питаться целый год, и ради моего же блага посоветовал забыть о событиях последних месяцев. А если меня спросят о нем, особенно те, кто наделен властью, попросил говорить, что я его не знаю. Ну, или что мы едва знакомы. – Уильям затушил сигарету. – А потом Майкл О’Коннелл помахал мне ручкой и в буквальном смысле, лапочка, исчез с лица земли.

– И вы не знали, куда он уехал?

– Представления не имел, разрази меня гром. В следующий раз я увидел Майкла О’Коннелла добрых полтора года спустя на афише театра на Шафтсбери-авеню под именем Джеймс Харрисон. Он выкрасил волосы в черный и отрастил усы, но эти голубые глаза я узнал бы где угодно.

Зои с изумлением уставилась на старика:

– То есть, по вашим словам, он снова исчез, а затем появился, усатый и темноволосый, под другим именем? Признаюсь, Уильям, мне в это трудно поверить.

– Что ж. – Он громко рыгнул. – Клянусь, лапочка, все это правда. Конечно, когда я увидел его фотографию на стене театра, пусть даже и под вымышленным именем, то прошел к служебному входу и спросил о нем. Он узнал меня, затащил в свою гримерку и закрыл дверь, а потом предупредил, что для моего же блага мне гораздо лучше держаться от него подальше. Сказал, что теперь у него новая жизнь и опасно вспоминать о том, кем он был прежде. И я, – Уильям пожал плечами, – поверил ему на слово.

– А после вы его видели?

– Только из партера, лапочка. Я писал ему пару раз, но так и не получил ответа. Однако на каждый день рождения мне присылали конверт с пачкой наличных внутри. И никаких записок. Но я не сомневался, что деньги