назвала цену. Высокую цену, однако я немедленно согласилась. Выбора у меня нет, а оскорблять бывшую няню торгом не слишком хотелось. Придется продумать, из каких средств я стану платить ей за услуги.

Первый день после ухода Антеа дается нам с трудом. Слава богу, что Джефф соглашается отвести Руби на школьный автобус и потом ее встретить. Уже на следующий день вахту принимает Ханна.

Сходя на перрон, получаю от нее сообщение.

В автобус сели нормально. Не могу сказать, что Руби счастлива, но вполне спокойна. Подписала ее отчет о домашнем чтении – видимо, ты об этом забыла. Надеюсь, не возражаешь. На некоторое время останусь в Холле – дождусь, пока проснется леди Холт. Если хочешь, набросаю объявление, что требуется экономка. Можно разместить его в магазинчике Даунсли.

Меня переполняют облегчение и благодарность. Вроде бы все непоправимо развалилось, однако Ханна быстро наводит порядок.

Спасибо тебе огромное! Было бы замечательно. Желаю удачи

Я перевожу дух. Кажется, начинаю верить, что все удастся наладить.

Фавершем планирует сегодня чаепитие с потенциальным покупателем и просит меня к ним присоединиться.

– Он хочет бросить взгляд и на мою личную коллекцию, – говорит Джейкоб. – Похоже, у нас с ним сходятся вкусы.

После обеда идем в квартиру Фавершема. Живет он в величественном здании в десяти минутах хода от Корк-стрит, где занимает просторные апартаменты на втором этаже. Попав внутрь, я словно оказываюсь в прошлом. Пахнет здесь сигаретным дымом и старомодным лосьоном после бритья.

Три высоких, в изящных переплетах окна гостиной выходят на улицу. В торце комнаты возвышается внушительный камин из черного мрамора. Больше всего, однако, меня поражает коллекция хозяина квартиры. Каждая стена от пола до потолка увешана картинами. Между изысканными рамами едва ли остается дюйм свободного пространства. На всех до единого холстах изображены обнаженные или полуобнаженные женщины, едва задрапированные роскошными тканями. Смотрят они прямо в глаза – кто кокетливо, кто вызывающе. Я несколько смущаюсь.

Фавершем приглашает меня присесть и сам, скрестив длинные ноги, устраивается напротив. Кстати, носки у него красные.

– Вашему отцу мое собрание не нравилось, – замечает он, обводя рукой гостиную.

– Коллекция довольно необычная.

– Соглашусь с вами, а вот Александер предпочитал батальные сцены. Знаете, битва на рассвете, пушки и воинская доблесть…

– Да, вроде бы так. Еще он любил портреты своих собак.

– Верно. Интересы у него в плане искусства были своеобразные. Боюсь, что в смысле живописи он не унаследовал гены Холтов, а вот у вас, очевидно, они имеются.

– Спасибо.

Я польщена.

– Хотел предварительно с вами пообщаться, потому что наш клиент довольно сильно нервничает.

– Почему же?

– Его беспокоит происхождение картины. Требует доказательств принадлежности холста предыдущим владельцам.

– Но… если картина была в нашем собрании, значит, на ней есть соответствующий штамп. Где-то на нижней части рамы вытравлена литера «X».

– Штамп имеется, – говорит Фавершем, – и все же клиент переживает. Его интересует период нахождения картины в вашей коллекции. Еще ему хочется знать, у кого ваш дед ее приобрел.

Дребезжит дверной звонок, и хозяин квартиры поднимается.

– Однако рановато…

Он торжественно приветствует покупателя и проводит его в гостиную. Клиента зовут Поль Мерсье. Небедный человек: очки без оправы, рубашка с распахнутым воротом и логотипом дорогого дизайнера, черные джинсы и летние туфли. Мы обмениваемся рукопожатиями, и Поль задерживает мою руку в своей ладони на секунду дольше, чем, на мой взгляд, позволяют приличия. Наконец его внимание привлекают картины.

– Хм, это нечто исключительное, – вздыхает он.

Фавершем расплывается в улыбке, словно ребенок в магазине сладостей. Я остаюсь в кресле за их спинами и наблюдаю, как Поль внимательно рассматривает полотна. Стараюсь выглядеть профессионалом высокого класса, однако чувствую себя несколько неловко.

– Могу поинтересоваться, чем вас так привлекла «Ванитас»? – любопытствую я. – Насколько понимаю, эта картина сильно отличается по стилю от основной части вашей коллекции.

Его пронзительный взгляд словно пришпиливает меня к спинке кресла. Такое впечатление, будто меня раздели.

– Знаете основные константы нашей жизни? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Обычно говорят – смерть и налоги.

– Налоги – тема постылая, а вот насчет смерти вы правы. Странно, что не упомянули любовь.

– Любовь – не константа.

– Мы можем ее искать, но так и не найти, и все же любовь – константа в том смысле, что ее ищут все, не так ли?

– Согласна с вами.

– В моем собрании довольно много картин, посвященных теме любви. Примерно таких, как у нашего друга Фавершема. Вот я и задумался: интересно было бы зайти с другого конца и начать коллекционировать смерть.

Здесь лишь чувственность, а это еще не любовь. К тому же любовь мужчины к женщине – далеко не единственная ее разновидность.

Разумеется, эти слова я произношу про себя. В конце концов, моя задача – продать картину, поэтому вслух я восторгаюсь:

– Замечательное решение! Стало быть, наша «Ванитас» в этом ряду будет первой?

– Нет, второй. Несколько месяцев назад я приобрел Эверта Кольера.

– Фантастический выбор! – восклицаю я.

Должно быть, у этого человека и вправду глубокие карманы.

– Насколько я понимаю, эта «Ванитас» когда-то принадлежала вашей семье?

– Совершенно верно. Мы ее очень любили.

Точно я этого не знаю, но почему бы и нет. Пусть слушает – вреда от подобного утверждения не будет.

– Я слышал, каждая картина коллекции Холтов зарегистрирована в семейном каталоге?

– Ах, – вздыхает Фавершем. – Боюсь, что каталога Холтов больше не существует.

– Что вы хотите сказать?

– Несколько лет назад отец на время ремонта в кабинете сдал его в хранилище, – объясняю я, – и как раз в то время случилось наводнение. Каталог безвозвратно утрачен. Жаль, что вы об этом не знали.

– Я очень разочарован.

– Простите. Для нашей семьи это серьезная потеря.

– Но фотографию вы найти сможете?

Не совсем понимаю, о чем говорит клиент, и тут Фавершем откашливается.

– Я рассказывал Полю, что ваш отец как-то упоминал снимок, на котором вы стоите перед «Ванитас». Фотография детская, но, возможно, вы о ней помните? Если получится ее найти, у нас будет доказательство, что хотя бы в тот конкретный год картина составляла часть коллекции Холтов.

– Боюсь, что не припоминаю такого снимка.

– Сможете уточнить у матери?

– Разумеется. Если он и в самом деле существует, мы его обязательно отыщем.

По пути домой читаю сообщения от Ханны. Не сравнить с теми, что я получала от матери Стэна.

Руби благополучно вернулась из школы. На прогулке снова попыталась вскарабкаться на стену вокруг сада, упала и поцарапала обе коленки, но ничего страшного. Сейчас делает