с лестницы? Услышат ли в доме звук падения тела? Придет ли на помощь Ханна, даже если услышит? Сильно сомневаюсь.

Медленно и осторожно спускаюсь на первый этаж. Дочь сидит в голубом зале со своим ноутбуком.

– Не хмурься, когда смотришь в экран, – заработаешь морщины, – предупреждаю я.

Она даже не поднимает глаз. Остаюсь на ногах: если присяду, то без посторонней помощи уже не встану. Не хочу подобных унижений.

– Не могла бы ты кое-что для меня сделать? Хочу вручить Антеа на память подарочную корзинку от «Фортнум». Тебе не сложно будет заказать ее на сайте? Выбери поинтереснее. Мне сдается, что ее супруг любит пироги с дичью, посмотри что-нибудь в этом роде, только чтобы среди набора лакомств было не слишком много джема – Антеа прекрасно готовит его сама.

– По-моему, слишком поздно ее задабривать, да еще такими мелкими подачками.

Джослин закрывает ноутбук и зевает. Какие у нее мешки под глазами…

– Отлично, тогда попробую сама. Просто решила, что ты захочешь сделать совместный подарок.

– Хорошо, займусь, – вздыхает дочь, – только мне нужен номер твоей банковской карты. На моей денег на корзинку от «Фортнум» не хватит.

– Ты знаешь, где она лежит.

Не могу долго стоять – начинает болеть спина.

– Как сегодня Руби?

– У нее все в порядке. Ханна – просто подарок небес.

– Она нравится Руби?

– Разумеется. У тебя какие-то сомнения?

– Ханна сегодня вернулась в Лейк-Холл после того, как отвела ребенка в школу.

– Я в курсе. Она решила приготовить что-нибудь вкусненькое малышке к чаю.

– Я бы предпочла, чтобы меня в этих случаях предупреждали. Не хочу, чтобы она болталась здесь, пока Руби на уроках, к тому же далеко не уверена, что Ханна ей нравится.

– Руби прекрасно с ней ладит, и вообще это не твоя забота. Кстати, на всякий случай: Ханна договорилась об испытательном сроке с одной претенденткой на место экономки. Приведет ее в мой выходной, так что я смогу оценить ее способности.

– Ханне не следует вмешиваться в наши дела! Не она нанимает персонал. Возмутительно, как много она себе позволяет!

– Она предложила, я согласилась. А кто еще этим займется? У тебя пока по большей части постельный режим. Собственно, считай, что нам повезло: хоть кто-то изъявил желание у нас работать в подобной ситуации.

– Почему никто из вас даже не подумал посоветоваться со мной? В конце концов, это мой дом.

– Ты плохо себя чувствовала.

– Уж на решения о найме я как-нибудь сподоблюсь.

– Ты даже в «Фортнум» сама позвонить не в состоянии!

– Не ехидничай.

– Что есть, то и говорю.

– Если меня считают настолько бесполезной в собственном доме – и вправду, пойду и лягу в постель. Похоже, недалек тот день, когда ты станешь воспринимать меня как обузу…

– Не говори глупости.

– Это не глупости, Джослин. Ханна не имеет права нанимать персонал в мой дом. Я этого не допущу.

– Я уже не могу пойти на попятный, однако на будущее запрещу ей принимать подобные решения без твоего совета. Договорились?

Я киваю. Уже что-то. Не медля больше ни минуты, выхожу из комнаты. Общество Джослин мне сегодня радостных эмоций не доставляет. Все возвращается: снова они с Ханной против меня.

– Подожди! Помнишь старый снимок, где я стою в нашем доме в Белгравии на фоне «Ванитас»?

– Не припоминаю.

– Где у нас фотоальбомы?

Мне бы не хотелось, чтобы дочь рылась в семейных фотографиях. В памяти у Джослин есть кое-какие пробелы, и нельзя допустить, чтобы она их заполнила. Как только они с Руби переехали из Калифорнии, я убрала альбомы на самую верхнюю полку. Следовало вообще от них избавиться после того, как в озере обнаружили останки. Проще всего было солгать, что фотографии погибли в том же «наводнении», что и каталог, однако у меня не хватило бы сил вытащить всю эту кипу из голубого зала, а затем еще и припрятать.

– Я не помню.

– Ты не знаешь, где лежат наши семейные фотоальбомы?

Любые мои слова дочь немедленно воспринимает как лишнее доказательство того, что мне нет до нее никакого дела, да и не было никогда.

– Нет, не знаю.

Джослин трет уставшие глаза.

– Могу я тебя попросить об одолжении? – вздыхает она.

– Я хотела бы тотчас лечь в постель.

– Это важно, иначе я не спрашивала бы. Мне нужна помощь Ханны, однако я не могу позволить себе долго оплачивать ее услуги. Не могла бы ты дать мне взаймы немного денег, чтобы покрыть эти расходы? Я все верну после того, как начну зарабатывать.

– Я вполне могу сама присматривать за Руби.

– Нет, не можешь. Не будем возвращаться к этому разговору.

– Через несколько дней я приду в себя, и мы сможем отказаться от услуг Ханны. Я приняла решение полностью взять на себя уход за внучкой.

– Этого не будет.

– Почему же?

– По многим причинам. Неужели я должна напоминать о том, что случилось на днях? Знаешь, что дети в школе дразнят Руби по поводу черепа, знаешь, что они обзывают ее «спесивой аристократкой»?

– Ничего подобного не случилось бы, отправь ты ее в школу, которую я предлагала. С удовольствием оплатила бы ее учебу в элитном заведении.

– Не хочу снова это выслушивать!

– Джослин, мне надо срочно прилечь.

– Ну почему ты каждый раз отказываешь мне в помощи?

Иногда она прижимает меня к стене, однако я не сдамся. Пусть лучше злится на мать – я не желаю, чтобы Джослин узнала правду. Вот так и развиваются наши отношения с той самой вечеринки, случившейся больше тридцати лет назад.

– На Ханну я не дам ни пенса, и больше не собираюсь обсуждать этот вопрос, тем более что ты позволяешь себе повышать голос. У меня ужасно разболелась голова. Пойду лягу, и не надо мне помогать. Доберусь сама.

Втайне надеюсь, что дочь не послушается и все же меня проводит, проследит, как я взбираюсь по лестнице, но та даже не делает попытки встать из кресла.

На следующий день боль немного отступает. Спускаюсь на первый этаж ближе к обеду, однако от Ханны нигде не скроешься. Руби возвращается из школы, и я прошу ее немного со мной посидеть, почитать вместе. Ханна против, и лицо внучки становится мрачнее тучи.

Перемещаюсь в кабинет Александера, где нажимаю дрожащим пальцем кнопку на плеере. Не трогала его с тех пор, как не стало мужа, так что сейчас наверняка заиграет музыка, которую он слушал незадолго до смерти. Погружаюсь в кресло и замираю, ощутив продавленное его телом мягкое углубление.

Скрипки и духовые инструменты создают ощущение плеска волны, набегающей на