Парень рухнул рядом с сестрой и тыльной стороной ладони вытер кровь с разбитых губ.

– Сказано было – сидеть и не высовываться! – закричал Нолл. – Тогда бы ритуал лир провёл без спецэффектов. А теперь всё бесполезно. Мы проиграли. Нет… Вы проиграли!

Он развернулся и, сунув руки в карманы, направился к выходу.

– Стоять, – тихо приказала Лона. – Вернись немедленно. Я тебя не отпускала.

Маг замер, но не обернулся. Эону было плевать, вернётся он или найдёт в себе силы перестать любить Лону и давать пользоваться собой. Ведл поднялся и шагнул в огонь. Без колебаний, без страха, без оглядки.

– Эон!

Он не слушал и продолжал двигаться в ослепляющем пламени к своей цели. Надо сказать Зои, что он любит её больше жизни, что высшее счастье – умереть у её ног. И попросить прощения. В последний раз.

***

Когда я, едва дыша после накрывшего меня оргазма, моргала, стараясь прогнать слёзы, лир лёг на меня и пообещал:

– Я буду нежен.

Так и не отпуская запястье, направил мою руку к своему члену, заставил обхватить его и провести вверх-вниз. Зажмурился и застонал:

– Да… вот так… как же хорошо с тобой!

Приник жадными губами к моему соску и, покусывая его, втянул в рот. Волны удовольствия одна за другой накрывали меня, и я не сдержала ответный стон. Хотелось ещё и ещё… нет! Хотелось больше и больше! Я ощущала себя так, словно после вынужденной голодовки села за стол и не могла насытиться. Поглощала ласки лира до боли в теле, до головокружения.

– Тебе и так нравится? – тихо рассмеялся дракон, игриво проводя головкой члена по влажной от нестерпимого желания промежности.

Я захлебнулась в новой волне оргазма и, обхватив ногами бёдра лира, двинула ягодицами, прижимаясь лоном к эрегированному члену. Мужчина шепнул:

– Не спеши, моя любовь! Мы всё перепробуем, клянусь! Но сначала…

Он приподнялся и, обхватив руками моё лицо, заглянул в глаза. Смотреть в его, наполненные чистым пламенем, было больно и страшно, но и отвести взгляда я не смогла. Магия то или нет, но я любовалась Гелиором.

Меня восхищал его высокий лоб, ровный и чистый, восторгал прямой нос и высокие скулы, пугали, но и притягивали невероятные глаза. Пленяли его приоткрытые губы.

Лир со стоном прижался ими к моим, проник языком и, исследуя мой рот, прикрыл веки. Будто напивался моим возбуждением, неприкрытым желанием и явным удовольствием, которое пронзало всё тело от каждого его прикосновения.

Терзая губы, лир тёрся своим телом о моё, доводя до исступления. Сплетаясь языками в диком танце страсти, мы ласкали друг друга, изучая, узнавая, что партнёру нравится, а что нет…

Мне нравилось всё! Где бы ни коснулся лир, как бы ни целовал, даже то, как он до боли сжимал пальцами и выкручивал соски, – я таяла под ласками и сгорала от желания. По телу струился огонь даже более опасный, чем тот, что окружал нас, он уничтожал меня изнутри, растворял всё, что я думала о себе, кем себя считала. Всё это осталось там, в прошлом.

С этой минуты я – любовница дракона.

Лир оторвался от моих распухших губ и, передвинувшись, встал на колени у моей головы и прижался ко рту членом, легонько надавливая на губы, проникая головкой внутрь. Я послушно приняла его и, интуитивно посасывая, позволила дракону скользить, проникая всё глубже и глубже, до самой гортани.

Гелиор стонал и, запрокидывая голову, двигал совершенными бёдрами. Я видела, как перекатываются под атласной кожей накачанные мышцы, любовалась мужским телом, делая такое, отчего в другое время сгорела бы от стыда.

Лир запустил пятерню в мои волосы и, потягивая, вбивался мне в рот всё резче и яростнее. Я начала задыхаться и, выгнувшись всем телом, испытала яркий пик наслаждения, одновременно принимая в рот обжигающую волну. Гелиор зарычал, прижав бёдра к моему лицу в последний раз, и вышел из меня.

Судорожно вдыхая, я откинулась на спину, переживая закружившие меня в вихре новые ощущения. Наслаждение с оттенком ненависти выкручивало нервы, ранящее удовольствие саднило душу. Я ненавидела дракона за то, что он делал со мной, но возненавидела бы ещё сильнее, если бы он прекратил.

– Ещё, – сорвалось с губ, и лир с рычанием придавил меня телом к камню.

Развёл мои ноги, и я ощутила, как головка его члена коснулась лона. Ледяной страх коснулся груди, мне захотелось отодвинуться и… одновременно податься бёдрами, чтобы принять Гелиора в себя.

– Говори, – потребовал дракон, лаская мой клитор.

Я застонала, не в силах не то что говорить, а и дышать, и жить. Сгорая в вихре желания, ощущая, как огонь проникает в моё тело, выжигает изнутри, я лишь выгибалась и, жмурясь, роняла слёзы. Лир целовал моё лицо, вбирая солёные капли, осторожно давил бёдрами всё сильнее и сильнее. Боль на мгновение пронзила меня, вырвав крик, и я утонула в искрящемся омуте.

Реальность закончилась, всё будто поплыло огненными каплями, а я оказалась в бушующем море во время сильнейшего шторма. Только вот в море не воды, а пламени. Я задыхалась, кричала, стонала, захлёбывалась и, истекая жизнью, медленно растворялась в пучине.

Лишь жаркий шёпот лира не давал мне пропасть совсем, удерживал на кончике иглы моё сознание, но когда слова Гелиора растаяли в стоне оргазма, и эта ниточка оборвалась. Я сама превратилась в пламя. Огонь разрастался, и я переродилась в свет, нестерпимо пожирающий всё существо, мысли, чувства. От меня не осталось почти ничего…

Одна мысль. Имя. Оно будто якорь удерживало меня от полного исчезновения.

Эон.

Свет слепил, и я зажмурилась, но глаза болеть не переставали. Я не понимала, где нахожусь, и есть ли это «где». Может, я за пределами сознания и миров, потому что ничего подобного до сих пор не испытывала.

Но я существовала! Не знаю, в какой форме. Лучше не думать об этом, чтобы не сойти с ума… Или у меня уже нет никакого ума? Ведь тела нет.

Но есть сознание. Мельчайшая точка света. И имя. Моя любовь.

Вцепившись в это, я соображала, как быть и что делать.

Передо мной был свет, позади меня был свет. Я точно знала, хоть и не представляла, откуда это знание пришло, что впереди – путь в Дорион. Дверь в другой мир ничем не напоминала ту, что висит на петлях в каждом доме.

Это был колодец в пространстве, дыра во времени и прорыв в материи. И я могла уйти туда сама. Могла отправить туда Гелиора… но при этом видела, как всколыхнётся пространство моего мира. Вийола была права: если дракон вернётся в Дорион, это уничтожит наш мир.

Страх серым туманом пробирался по сознанию, травил его, выворачивал наизнанку. Нет, я ни за что не пойду на это!

Я обернулась и посмотрела назад. Это путь сохранения. Сжатие пространства, петля во времени, сгусток материи. То, что выбрала и Ульрия, и Вийола. Я могла сохранить то, что передал дракон, в своём теле, спрятать величайшую, но опасную магию миров в себе.