– Вот паразит! Ты радиостанцию угробишь. Я ее специально затолкал туда, чтобы не подмокла и не разбилась, а получилось все наоборот. Вот доверь тебе! Нет, дорогой, так дело не пойдёт, плохо тебя воспитали, – разбирался он с лошадью, поправляя съехавший в сторону ящик. – Надо же, ты как бомбовоз, всё берешь на таран. Тебя только в телегу запрягать, а не в связку ставить. Придётся положить радиостанцию в другое место. А куда? – подумал он. – Класть-то некуда. Все хорошо упаковано. Ладно, пока оставлю все как есть, потом что-нибудь придумаю.

Подошли ребята, и тайга наполнилась молодыми голосами.

– Чё, перекуриваем? – бросив своих лошадей, обрадовался Стас. – Давно пора, а то от такой ходьбы загнуться можно. У меня уже отваливаются ноги.

Было видно, что он устал, лицо покрылось каплями пота, на спине виднелось темное пятно.

– Долго тянетесь, – назидательно сказал Дубовик. – Если отстаете, надо предупреждать: кричите или свистите. Мне без разницы, главное, чтобы я знал, что с вами. По возможности надо помогать друг другу, а не стоять сложа руки. Тогда не придется долго ждать.

– Да у меня лошади не идут, – смахнув рукавом пот, заныл Стас, – зверье какое-то! А этот ирод проклятый, – замахнулся он на своего передовика, – совсем оборзел. Я б его пустил на мыло. Ну и конь же мне достался!

Первый переход для всех был трудным. Надо было приспособиться не только к лошадям, следовало испытать себя в таежных условиях и оценить свои физические возможности. Не каждый мог быстро адаптироваться и втянуться в тяжелую изматывающую работу. Без тренировки даже физически здоровые люди не выдерживали таких нагрузок.

– Давай попробуем его переставить, – сказал Дубовик. – Думаю, хуже не будет. На мой взгляд, он должен пойти лучше.

Проходя мимо связки Антона, он увидел, что одна сума разорвана и из дыры вылезла оранжевая тряпка.

– Это где же тебя так угораздило? Смотри, целый бок выдран. Ёлки-палки, так сума наполовину пустая, – открыв клапан, воскликнул он с удивлением. – Даже седло поехало на одну сторону. Что в ней было?

Вьючная сума была сшита из брезента, её усиливали два ремня, пришитые с обеих сторон. Спереди они закрывали клапан, а сзади на них были закреплены кольца, предназначенные для того, чтобы суму можно было повесить на вьючное седло. Внутри сума была обшита белой тканью, придавшей ей нарядный вид.

– Да кто бы знал, что там было, – пожал плечами Антон. – Их столько раз перетасовывали при завьючивании, что я уже счет потерял.

– Зато я знаю точно: там лежала жратва. Видишь, продуктовый мешок, и по-моему, он тоже рваный. Посмотри, из него даже сейчас сыплется гречка.

Он вытащил оранжевый мешок, тот был почти пуст.

– Антон… ты что спишь на ходу? – наехал на него Дубовик. – Неужели ничего не слышал? Наверно, не сразу гречка высыпалась? Это же наши продукты, ну как так можно?! Ты же опытный мужик, в прошлом году прошёл такой же перегон. Ну как же так?!

Тот только развёл руками, всё было понятно без слов.

– Рома, ты почему не пересыпал гречку в брезентовый мешок? Я же тебе сказал, что все крупы надо надежно упаковать. Неужели я должен бегать за каждым и контролировать?!

Виновато опустив голову, парень пробубнил:

– Ей-богу, я искал. Перерыл всю кучу, но ни одного не нашел.

– А почему у меня не спросил? Мужики, здесь же вам не детский сад. Вы должны отдавать себе отчет в том, что делаете. Теперь мы остались без гречки, а у нас продуктов в обрез. В тайге нет магазинов…

Когда навели ревизию, в рваной суме не оказалось также риса, который был в похожем мешке. Кроме того, потерялись две буханки хлеба и несколько банок тушенки.

– Давай я вернусь, соберу тушенку и хлеб, – пытаясь искупить свою вину, заметался Антон. – Возьму с собой Шарика…

Дубовик был категоричен. Продукты могли выпасть ещё утром в начале перехода.

Переставив лошадей в связке Стаса, геологи двинулись дальше. Гарь растянулась на много километров. Пожар, по-видимому, прошел не меньше десятка лет назад. Горело так сильно, что огонь полностью уничтожил весь подлесок, прошелся по кронам высоких лиственниц, на корню загубив вековые деревья, которые простояли бы еще десятки лет.

Пожар в тайге – страшное стихийное бедствие. Со скоростью в несколько десятков километров в час красная пелена огня с треском и ревом мчится по вершинам деревьев. Над горящей тайгой поднимается плотное облако черного дыма, удушливая копоть закрывает полнеба. Среди ясного дня сквозь дымовую завесу едва проглядывает неестественно бледное солнце. Едкий дым выгоняет всё живое из своих убежищ, и обезумевшие от страха звери и птицы несутся навстречу своей смерти.

Снизу, откуда пришли геологи, пожар остановило болото и конус выноса бокового ручья. Крупные валуны и галька с песком образовали высокий холм, далеко врезавшийся в долину. По гари идти стало легче, почвенный слой и кочки с растительностью выгорели дотла, кое-где обнажились камни. Ноги не проваливались в болотистой почве, зато, обходя поваленные стволы, приходилось петлять. Безжизненные деревья от времени покосились, а многие, не выдержав нагрузки, упали на землю. Обнажились ощетинившиеся, как щупальца спрута, корни. Ведя длинные связки тяжело навьюченных лошадей, перегонщики то и дело брались за топоры и прорубали путь в буреломе. Сплошные завалы приходилось обходить, иногда сильно забирая в сторону и отклоняясь от маршрута. Среди мертвого хаоса кое-где зеленела трава, густо рос иван-чай, и местами пробивалась молодая поросль. Жизнь брала свое.

Снизу доверху Дубовик был выпачкан древесным углем, белели только зубы. Такими же чумазыми были остальные. Но ни бурелом, ни таежные ручьи и речки, ни крутые сопки не могли остановить геологов, и они упорно шли вперёд.

На голой ветке, в стороне от проходившего каравана, стучал большой черный дятел, в разные стороны летели щепки. Издалека он походил на ворона, и только красная голова выдавала в нем дятла.

– Какой красавец! – непроизвольно вырвалось у Романа. – Я такого ещё не видел.

– Это желна, довольно редкая птица, – пояснил Дубовик. – Таких надо еще поискать. В этих местах в основном обитают серые дятлы, которых мы видели повсюду.

Чёрный дятел иногда отрывался от своего занятия и, не