Давай, побьём его! Вместе с этой злючкой-невестой!

— Тут уж я виновата и больше никто!

Я отошла от зеркала и, взяв толстый учебник Истории Дальнего мира,

— Это требование относится ко всем невестам, да? У меня, выходит, вообще нет шансов? Это я так спрашиваю, для ясности.

— Вовсе нет! Только к драконьим избранницам. Девственная кровь, излитая на землю после первого акта — просто их фетиш.

— Понятно. Ловко Карл меня обхитрил, — усмехнулась я и зашмыгала носом. — Не говори мне о нём больше. Никогда!

— Может, тебе сегодня не ходить на занятия? Полежишь, отдохнёшь…

— Нет, будет ещё хуже. К тому же я не собираюсь уступать тебе первенство. И так на пятки наступаешь!

Я старалась не думать о Карле, выкинуть его из головы и сердца, перестать без конца вспоминать прошедшую ночь, полёт наперегонки и раскидистые ветки дуба над головой. А воспоминания так и лезли.

Как назло, сирены, с которыми объединялись гарпии на уроках истории, твердили только о них — крылатых хозяевах этого мира.

В основном пересказывали сплетни и слухи, некоторые хвастались поклонниками, другие завистливо молчали или принимались доказывать, что Драконы слишком сложны.

Полны предрассудков, стремятся к союзу с равным родовым кланом, поэтому брак с ними для большинства Пришлых маловероятен.

— Анна, ты заболела? — спросила Селена, как только мы вошли и уселись подальше от скамейки преподавателя.

— Просто плохо спала, — начало было Далида, но я остановила её жестом:

— У меня неприятности. Но это скоро пройдёт.

— Ты про Дракона? — шёпотом спросила Селена и добавила: — Я тебя не выдам, не надо больше ничего говорить. Ты и так самая желанная невеста на курсе.

— Не для всех. Давай о тебе. Что хотела от тебя Эмма? Тебя взяли в театр?

— Нет, — вздохнула ундина и потупилась: — Мне объяснили, что это недостойное занятие для дочери Истинного.

Я очень хотела расспросить подробнее, но начался урок.

Обычно я обожала неторопливые рассказы о прошлом Дальнего мира, голос гранды Тиросины, саламандры с короткими волосами, безупречно уложенными в каре, вводил в транс.

Она могла так поведать о давно минувших битвах и спорах, будто сама была им свидетелем.

И никогда не спрашивала учениц, предпочитая говорить самой.

У этой эмоциональной дамы я и решилась после занятий выспросить о феномене истинной пары. Чёрт знает зачем⁈

Дождавшись, пока последняя воспитанница покинет зал, я подошла вплотную и, глядя в красные глаза преподавателя, выпалила на едином дыхании:

— Вы слышали об истинных парах?

Тиросина удивлённо приподняла брови и улыбнулась:

— Об этом каждый слышал, но видеть не доводилось. Почему ты спрашиваешь?

Я отвела глаза и пожала плечами, постаралась напустить на себя равнодушный вид:

— Каждая мечтает о такой любви. Только существует ли она?

— Конечно. Но реальность гораздо страшнее сказок. Если бы я почувствовала, что где-то рядом бродит моя истинная пара, знаешь, что бы я сделала?

Насладившись паузой, Тиросина продолжила:

— Бежала от неё подальше.

— Почему?

— Стоит мужчине и женщине соединиться, как они обречены на вечный голод и поиск друг друга. А если один умрёт раньше времени, потянет и второго. Тоска съест. Похоже на проклятие, верно?

— Но как этим двоим узнать, что они предназначены друг другу? Так можно любую страсть отнести к предназначению, — протянула я и замолчала, с нетерпением ожидая ответа.

— Знаки на теле, например. Обычно на плече или бедре. И не спрашивай какие. Если ты уверена, что встретила свою пару, я тебе сочувствую.

Тиросина смерила меня долгим взглядом и, кивнув на прощание, вышла. Сердце сжалось в предчувствии беды.

Я должна была проверить немедленно, — быстрым шагом направилась по коридору. Противный внутренний голос упрямо твердил, что уже слишком поздно что-то менять.

Ворвавшись в комнату и бросив на кровать конспекты, я принялась стаскивать с себя одежду. Пальцы дрожали, расстёгивая пуговицы формы, одна из них оторвалась и укатилась под кровать Далиды.

Наконец, я освободилась и с закрытыми глазами подошла к зеркалу. Сердце колотилось, как взбесившаяся лошадь, бегущая не разбирая дороги.

— Раз, два, три!

Открыв глаза, я вперилась в отражение и сразу увидела то, чего боялась. На правом бедре, много выше колена, синело овальное пятно, размером с пятак.

Это было последней каплей.

Не одеваясь, легла под одеяло и, накрывшись с головой, свернулась калачиком. Глаза были сухими, плакать не хотелось.

Отогнав робкую надежду, стучащуюся в сердце, я принесла клятву, что никому не позволит руководить собой. Ни ректорессе, ни Истинным, ни Карлу, ни даже Судьбе, чтобы та мне не готовила!

Однако принести клятву оказалось легче, чем её соблюсти.

20.1

Я понимала, что пока учусь, независимости мне не видать.

Получить должность и жить само́стоятельно, как дворовая кошка без хозяина и его правил, — вот к чему я стремилась. Это стало навязчивой идеей и самоцелью.

— Глупостью и самодурством, — в моменты плохого настроения ворчала Далида. — Встреть я свою судьбу, уж никому бы её не отдала!

— Судьба сама ко мне не слишком стремится.

— Вот и неправда! Сколько можно за тобой бегать⁈

После этой фразы я обычно замолкала, делая вид, что не желаю продолжать разговор.

На самом деле, мне было обидно, что Карл после нескольких недель бесплотных попыток поговорить, вспылил и ушёл. И ещё бросил на прощанье, что я сама приду, если он мне действительно нужен. А нет, так Дракон переживёт!

И посмотрел надменно, как он это умеет.

В этот момент я поняла, что переборщила с обидой и, возможно, надо дать ему высказаться. Но время было упущено, а унижаться, кричать вослед не позволяла гордость.

Дни потянулись в тоскливом ожидании весточки.

Сначала я продолжала злиться на Карла, пока сердцем окончательно не завладели печаль и острый страх потерять любимого.

Чтобы хоть как-то его заглушить, я с головой ушла в учёбу. Овладела навыками целительства, научилась укрощать ветер и вызывать шторм.

Огонь на кончиках пальцев стал почти ручным и охотно выполнял волю хозяйки, но я пока не могла отпустить его, позволить пламени взметнуться вверх. Оно напоминало о Карле, заставляло сердце сжиматься в тоске.

Пятно на бедре тоже напоминало о запретной связи на озере и о колючей траве, растущей на его берегу.

День ото дня клеймо становилось ярче и заметнее, оно зудело и болело, стоило подумать о Драконе. Я пыталась уверить Далиду и саму себя, что это просто засос, но время всё расставило по местам и отняло надежду.

Иногда до нас долетали слухи о том, что помолвка младшего сына Ладона и новой жрицы-хранительницы будет этой осенью.

В такие дни я была особенно молчалива и просиживала вечера в одиночестве