Его пальцы, поправившие вылезшие из косы пряди волос. Блуждающий по моему лицу изучающий взгляд. Напряжение в мышцах, будто Ходжес еще ждал подвоха, а потому не терял бдительности и держался чуть отстраненно, с толикой подозрения и крупицей неверия.

- Ши, поговорим?

Я отрицательно покачала головой и встала на носочки, хотя была с ним почти одного роста. Остановилась у поджатых губ. Осторожно коснулась его кончика носа.

Не знаю, что мною двигало. Обычное желание близости? Переживание за его жизнь? Изматывающее волнение нескольких дней, когда я оставалась в неведении и убеждала себя, что с Леном все в порядке? Или пережитые неприятности в лесу, до конца не разрушившие между нами стену, но сотворившие в ней широкий проход?

Его признание. Заверение, что не знал. Скользнувшее в несвоевременном разговоре обвинение моего отца. Предшествующее всему этому раздражение и упрек в мою сторону, еще там, возле костра...

Я ведь в последние дни много размышляла. Когда молилась, занималась уборкой вместе с остальными найрити или выслушивала нотации старшей сестры. Предавалась воспоминаниям. Жила по ночам в своих кошмарах, а утром снова и снова думала о Лене.

Не знаю, до каких издевательств опустился бы Вольтер, не появись вовремя мой бывший жених. Возможно, сейчас я была бы сломлена и валялась в каком-нибудь загоне для животных. Снова и снова проживала бы очередные унижения. Ощущала бы себя грязной. Да, держалась бы из упрямства, язвила, старалась бы унизить Солби и уколоть, но не была бы свободной. Не вдыхала бы воздух полной грудью. Не имела бы возможности выбирать. Не почувствовала бы вкус другой жизни и ни за что не выбрала бы себе участь служительницы давно забытой всеми богини.

И стоит за это поблагодарить Лена. Сколько ни злись, ни таи в себе обиду, ни считай его причиной поломанной жизни, но придется признать очевидное. Он спас. Протянул руку, вытащил из болота, избавил от клейма раба.

Но к чему сейчас слова? Я прижалась к губам мужчины. Почувствовала внутренний трепет, а затем на короткое, будто вспышка молнии, мгновение вспомнила о командире из лагеря и его посягательствах на мое тело. Однако сразу же забыла об этом. Мысли просто оборвались и потухли в темноте сознания, потому что в памяти жили и другие моменты.

Мой первый раз.

Та лунная ночь. Тишина чужой комнаты. Мягкость перины и мое безумное увлечение им - еще совсем молодым мужчиной, который покорил за считанные минуты своей наглостью, а за следующие встречи лишь усилил впечатление.

Беспокойство по поводу нашей спешки. Заверения, что он будет ласков. Медленно скользящие по моим рукам ладони. Страх. Стойкое решение довести все до конца и попробовать запретный плод. Сделать что-то грязное, непристойное, осудительное - пойти против заложенных в голову устоев и хотя бы так проявить свой бунтарский дух. Его поцелуи. Трепетные, мягкие. Сухость во рту, едва платье скользнуло вниз. Вспыхнувшие жаром щеки, намерение немедленно все прекратить, желание прикрыться и… уже ворчливое любопытство. Что дальше? Как это происходит? Что нужно делать?

Помнится, я остановила Лена. Подняла глаза к потолку, с трудом справилась с волнением и положила подрагивающие пальцы на его грудь. Попросила не спешить. Зачерпнула горсть смелости, сама потянулась к завязкам на его рубашке и, постепенно усмиряя сбившееся дыхание, начала медленно раздевать его.

Была стыдливость. Краска, уверена, заливала меня с головы до пят. Но я ведь решила, уже сделала шаг и отступать не имела права. А потому собиралась в полной мере пропитаться моментом… Необычным, волнительным, интересным.

Это оказался восхитительный опыт. И я ни разу не пожалела о нем, даже когда Лен бросил меня у алтаря, передав записку, а потом проигнорировал в военном лагере. Да, я старалась не вспоминать. Но если погружалась мыслями в этот волшебный момент, всегда делала это с томной улыбкой, не позволив себе забыть ни малейшей детали.

- Ши, - отстранился Лен, развеяв яркие образы прошлого. - Не считаю, что это сейчас уместно.

- Почему?

- Потому что есть более важные дела, которые не терпят отлагательств, - отступил мужчина и даже успел развернуться, но я обняла Ходжеса со спины, сцепила руки в замок, отчаянно прижалась к нему.

Я знала, что уйду. Стоит ему отдалиться, лишить своего тепла и запаха, как рвану назад и уже известным путем вернусь в храм. Не посмею нарушить обещания. Во второй раз не позволю себя украсть из обители Лианы. А там упаду на колени и раз за разом начну повторять молитвы. Чтобы вытеснить неуместные мысли, убедить себя в правильности сделанного выбора, смириться с расставанием и нащупать необходимый стержень, который куда-то запропастился. Я ведь упертая. В состоянии противостоять внезапным порывам. Вот только сейчас почему-то прижималась к Лену, которого до недавних пор ненавидела, и отчаянно желала провести в таком положении еще хоть минутку. Две. Три!

- Ши, - обернулся Ходжес и поцеловал меня в пульсирующую жилку на запястье.

Так нежно и в то же время откровенно. Соблазнительно.

- Поговори со мной. Я волновался.

- Впредь не стоит. Все в порядке.

- Ши, - его брови сошлись на переносице. - Кого ты хочешь обмануть. Себя или меня?

- Просто… - шагнула я навстречу и положила ладони на его лицо.

Попыталась запомнить каждую черточку, свои ощущения, вновь зародившийся трепет, который появляется у юных девушек перед статными мужчинами. Подалась вперед. Еле ощутимо поцеловала.

- Так надо, - пояснила по мере возможности. - Я хочу, понимаешь? Сейчас.

- Лучше не стоит, - сгреб он мою ладонь и встревоженно заглянул в глаза. - Что с тобой сделали? Ши, у нас очередные проблемы, я прав?

Короткое движение головой. Далекая неуловимая мысль. Стойкое намерение довести все до конца, дожать, предложить, покорить.

Он хочет - я знаю. Не может быть иначе. В противном случае не стал бы прилагать столько усилий лишь по старой памяти, на которую пару раз ссылался. И не целовал бы. Не оправдывался бы и не объяснял бы свои поступки. Не стал бы возвращаться в храм. Не смотрел бы сейчас с подавленным желанием и превосходящей его опаской.

- Ши, - более настойчиво, громче, почти в приказном тоне.

- Лен, - выгнула я бровь и запустила пальцы в завязки тяжелого плаща.

Тот упал к ногам. Туда же полетел камзол. Мне удалось вытянуть рубашку из брюк и прижать ладони к плоскому животу. Вверх. К груди, плечам, шее.

- Это подозрительно, - перехватил он мою руку, стоило снять с него рубашку.

Поцеловал костяшки пальцев, заглянул в глаза. Позволил вновь прикоснуться к его груди и вдоволь насладиться моментом. Стуком чужого сердца под кожей. Черными завитками волос. Остающимися после моих ногтей красными полосами и пьянящим чувством, что все правильно.

Я должна. Мне надо. Иначе задохнусь, потеряюсь и потеряю. Буду помнить издевательства, насилие, грязные поцелуи и омерзительные слова. Звериную жажду в глазах чужака. И свою беспомощность.