Мои слюнные железы работали вовсю, слюна вытекала из уголков моего рта и покрывала по бокам его член.

— Вот и все. Так хорошо.

Еще немного давления на мой затылок, и я опустилась еще на дюйм. Мои плечи напряглись, руки вцепились в его бедра. Это было слишком. Он был слишком большим.

— Посмотри, как хорошо ты меня принимаешь, милая. Благодаря тебе мне так хорошо.

А потом я приняла еще один дюйм, чувствуя кончик его члена у задней стенки горла.

— Твой рот такой теплый. Такой влажный, — он застонал и приподнял бедра, заталкивая еще немного члена мне в рот. — Вот так. Заглатывай только кончик.

Я задыхалась от того, каким толстым и большим он был.

— Да… вот так. Так хорошо. Идеально.

Он снова и снова проталкивал свой член в меня, заставляя его упираться в заднюю стенку моего горла.

— Глотай, милая. Хорошая девочка. Вот так.

Небрежные, влажные звуки, которые я издавала, посасывая его член, были непристойными и неловкими. Его пальцы впились в мою кожу головы, массируя и перебирая волосы. Я была в слюнях прямо на его члене, слюна была повсюду, стекала по подбородку и на грудь.

Слезы каскадом текли по моим щекам, и все это время я смотрела ему в глаза, не в силах отвести взгляд, пока он набивал мой рот своим членом, заставляя меня совершать самый развратный поступок, который я только могла себе представить. Он унижал меня. Но от этого я заводилась еще больше.

Я снова сжала бедра и расслабилась. Я делала это несколько раз, сжимая свой клитор между складками киски, доставляя себе удовольствие, хотя этого было недостаточно, чтобы довести меня до предела.

По щекам текли слезы, изо рта текла слюна. Он оскалил зубы, насаживая мою голову на свой член, и застонал, когда я попыталась покачать головой. Это было слишком. Он был слишком толстым и длинным. Я задыхалась, проваливаясь в воду.

— Дыши носом, милая, — он отстранился и дал мне несколько секунд, чтобы вдохнуть столь необходимый воздух, а затем снова толкнулся вперед.

Он делал это снова и снова, используя меня, используя мой рот для своего удовольствия, чтобы трахать себя. И я позволила ему. Я хотела этого. Я была такой мокрой, что не удивилась бы, если бы на полу между моих бедер был беспорядок.

Я чувствовала, как он напрягается, и знала, что он близок к оргазму. Я никогда не хотела ничего больше, кроме того, чтобы он кончил мне в рот, чтобы проглотить все, чтобы он знал, что это из-за меня потерял контроль над собой.

И я возобновила свои усилия, принимая столько, сколько могла, чувствуя, как мое горло сжимается, обхватывает его. Он низко зарычал и сжал пальцы в моих волосах так сильно, что я издала придушенный звук боли.

Но он был слишком огромным, это было слишком. Горло саднило, а я все еще не могла вздохнуть. Словно прочитав мои мысли, он откинул мою голову назад, резко дернув рукой за волосы, и так резко, что его ствол вырвался из моего рта с гулким хлопком.

Слюна стекала по подбородку и капала на обнаженную грудь, заставляя соски еще сильнее напрягаться и болеть. Я задыхалась, губы распухли и онемели, слезы все еще катились по щекам.

— Посмотри, как ты прекрасна с красным и опухшим от отсоса моего члена ртом, — он грубо провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе, оттянув плоть вниз и отпустив ее с шумом. — Посмотри, какая ты грязная, слюна покрывает твой подбородок и сиськи, потому что ты подавилась моим членом.

Он наклонился вперед и провел большим пальцем, которым только что провел по губе, по моей щеке, собирая слезинку, поднося ее ко рту и проводя языком по подушечке.

— Я был прав. Ты чертовски красива, когда плачешь, — он наклонился и обвел ладонью мое горло, прижав к себе, но я почувствовала, как во мне поселилось спокойствие. — А твои слезы — самое сладкое, что я когда-либо пробовал… пока что, — и когда он провел языком от линии моей челюсти по щеке, слизывая слезы, глубоко и грубо зарычал, я не смогла сдержать вырвавшийся из меня стон. — Потому что, держу пари, твоя пизда еще слаще, — прошептал он.

И тут меня подняли с пола так неожиданно, что мир вокруг закружился. Николай усадил меня к себе на колени так легко, словно я не контролировала свое тело, словно я ничего не весила… была невесомой.

Его руки на моей талии были болезненными и жестокими, и я знала, что на моей коже останутся следы, но я никогда не хотела ничего большего.

Николай, прижав меня к себе, стал раскачивать мое тело над своим, его член оказался между моих половых губ, а моя влажная киска вызывала эту восхитительную, приятную дрожь.

Губы моей киски обрамляли массивный член, его толщина была такой внушительной, я думала только о том, как он может поместиться? Как он сможет запихнуть все это в мое неподготовленное тело?

— Поместится. Я позабочусь о том, чтобы ты взяла все до последнего дюйма, когда придет время, — прорычал он, и я издала придушенный звук в глубине горла.

Неужели я высказала свое беспокойство вслух? Волновало ли меня это? Ответом было громкое «нет».

Он легко насадил меня на себя. Вперед-назад. Вперед-назад. Я чувствовала, что достигаю вершины, обрыва, грани, за которую я упаду, и мне будет все равно, если я сильно ударюсь о землю, разобьюсь, уничтожу все мысли, чувства и эмоции, которые когда-либо у меня были.

Я обхватила Николая руками за плечи, впиваясь ногтями в его плоть, пока он не зашипел, пока не зарычал и не прижал меня к себе сильнее. А потом его рот прижался к моему горлу, его зубы впились в мою кожу с такой силой, что боль вызвала во мне что-то глубокое, темное и восхитительное.

— Ты кончишь для меня, и сделаешь это прямо сейчас, малышка, — его рот все еще находился на моей шее, на том мягком, нежном участке плоти, где сходились горло и плечо. Он укусил меня так сильно, вырвав из меня крик, а затем переместил губы на ключицу, впиваясь зубами в плоть и кость.

Я готова поклясться, что слышала его рычание, чувствовала, как кончики его пальцев впиваются в мою талию.

Он продолжал кусать меня, оставляя следы, впиваясь в кожу. И это было так приятно. Это была самая сладкая агония.

Я сильно прижималась киской