Остаток трапезы прошел приятно, я смаковала каждое блюдо, которое мне приносили, и дошла до того, что не возражала против пристального взгляда Николая. На самом деле я раскраснелась и распалялась каждый раз, когда оглядывалась и его взгляд задерживался на моих губах, когда я подносила вилку, ложку или даже чашку к губам.

Никогда прежде я не чувствовала себя такой привлекательной в чьих-то глазах, никогда не ощущала себя объектом чьей-то одержимости. Но теперь мне было знакомо это чувство.

Когда со стола убрали и принесли свежую бутылку вина, я поднесла руку к лицу и коснулась щеки — кожа была теплой от алкоголя, приятный гул разливался по венам.

Николай откинулся назад, опираясь одним предплечьем на стол, другим — на подлокотник кресла. И, конечно же, его взгляд был устремлен на меня.

— Ближе, — сказал он низким голосом.

У меня возникло ощущение, что, хотя он мог бы легко протянуть руку и придвинуть мой стул ближе, притянуть меня к себе весьма доминирующим способом, ему нравилось, что я так легко его слушаюсь.

Но он ничего не сказал, как только я оказалась достаточно близко, чтобы почувствовать пряные темные нотки его одеколона.

— Что теперь? — мягко спросила я, и его глаза еще больше прикрылись, а уголок рта соблазнительно изогнулся.

— Будем сидеть и допивать вино, а ты будешь вести себя совершенно естественно все это время.

Я в замешательстве опустила брови, не понимая, что он имеет в виду. Но прежде чем я успела спросить или попытаться вникнуть в смысл его слов, его рука оказалась на моем колене, а пальцы впились в ткань платья, медленно сдвигая его вверх.

Моя спина выпрямилась, и я оглядела ресторан. Хотя был уже достаточно поздний вечер и в ресторане было занято всего несколько столиков, все, о чем я могла думать, — кто-то из завсегдатаев может посмотреть и увидеть, что собирается устроить Николай.

— Что ты делаешь? — прошептала я и положила свою руку на его, которая уже забралась на верхнюю часть моего бедра, поднимая платье и обнажая подвязки моих чулок.

Я чувствовала, что мои глаза так широко раскрыты, когда я смотрела на каждого человека за столиками, но когда я услышала, как Николай издал ворчливый звук, то посмотрела на него и увидела, что его внимание было сосредоточено на черной кружевной подвязке на верхней части моего бедра.

— Я чертовски рад, что выбрал это для тебя.

Он продолжал двигать рукой вверх, моя ладонь лежала поверх его ладони, не оказывая никакого сопротивления, и он мог делать все, что хотел.

— Возьми свой бокал с вином и выпей, милая.

Я сглотнула, мое горло вдруг стало таким тугим и сухим, казалось, оно вот-вот перекроется. Но я выполнила его просьбу, протянув дрожащую руку и обхватив пальцами ножку бокала.

Жидкость в бокале плескалась, когда я подняла стекло со стола и поднесла его ко рту, делая большой глоток в то же время, когда он просунул руку внутрь. Вино не имело никакого вкуса, как бы я ни была возбуждена и унижена, как бы ни думала ни о чем другом, кроме как об искусных прикосновениях его пальцев.

Нас мог видеть кто угодно, и от осознания того, что он собирается прикоснуться к моей киске, поиграть со мной на публике, меня переполнял стыд.

Николай провел рукой по внутренней стороне моего бедра, а затем его пальцы провели по чувствительной зоне, где встречались моя киска и внутренняя часть бедра. Я чуть не поперхнулась вином, глотая его, и продолжала оглядывать ресторан, зная, что кто-нибудь обязательно заглянет и увидит, что происходит.

— Ты так хорошо справляешься, принцесса, будучи для меня развратной девочкой, — он переместил свои губы к раковине моего уха. — Но ты будешь такой только для меня, не так ли? — он провел пальцами по кружеву, прикрывающему мою киску, и я втянула воздух, когда он слегка надавил.

Когда я начала задыхаться и пыталась сомкнуть ноги, он низко и тихо рассмеялся.

— Ты знаешь, что случится, если кто-нибудь до тебя дотронется? — его голос прозвучал так тихо возле моего уха, что я не была уверена, что услышала его. Он еще сильнее надавил на мою киску, прямо на клитор, рисуя медленные круги по набухшей ткани. — Ты знаешь, что бы я с ними сделал? — он убрал пальцы с моего клитора, и я уже собиралась протестовать, но слова застряли у меня в горле, когда я почувствовала, как он оттянул край моих трусиков и просунул пальцы под них.

От первого прикосновения его пальцев к моей обнаженной коже я откинула голову назад и заставила себя закрыть глаза. Наслаждение было мгновенным, и я издала тихий стон, от которого мое лицо запылало от стыда, и я стиснула зубы, прикрыв рот.

— Я бы причинил им боль. Очень медленно. Сделал бы это по-настоящему ужасным, — он провел подушечкой пальца по моему клитору, и все мое тело напряглось. — Если бы они смотрели на тебя с вожделением, я бы лишил их глаз, — он повернул руку так, чтобы она по-прежнему теребила мой клитор, но в то же время обводила мое отверстие. — Если бы они прикоснулись к тебе, я бы лишил их рук, — он мягко ввел пальцы в меня, и я почувствовала, как мои глаза расширились, а из киски хлынуло еще больше жидкости. — А если они вздумают отнять тебя у меня, отнять у тебя хоть что-нибудь, я убью их так же легко, как убил Эдоардо.

Мое удовольствие нарастало так стремительно, что я сжимала пальцами бокал с вином до боли в руке.

— Я разрежу их на маленькие кусочки, а потом принесу тебе в подарок, чтобы показать, кто тебя защищает, и как далеко я готов зайти, чтобы обеспечить твою безопасность.

Мои глаза закрылись, и я почувствовала, как меня охватывает наслаждение. Он продолжал массировать мой клитор медленными, уверенными круговыми движениями, слегка надавливая, когда обводил мою дырочку. Я чувствовала, как мой оргазм начинает нарастать, и понимала, что его уже не остановить. Но я попыталась.

— О, нет, малышка. Ты отдашься мне, потому что знаешь, как сильно меня заводит, когда ты так чертовски хорошо мне подчиняешься.

Я сильно прикусила губу и почувствовала, как ранка, которую он мне сделал, снова открылась, и на языке появился медный привкус.

А когда он ввел большой палец в мое тело и стал сильнее теребить мой клитор, я кончила прямо там.

— Вот так. Вот моя хорошая девочка, — его губы были возле моего уха, его дыхание было резким, а