к его члену, вращая бедрами, бесстыдно трахая себя на нем, пока не кончила с такой силой, что голова откинулась назад, слишком тяжелая, чтобы держаться самостоятельно, глаза закрылись сами собой, и я отдалась наслаждению.

Только когда звуки стихли, я пришла в себя. Николай что-то бормотал по-русски, мягкие слова, которые я хотела принять за ласку, но какая-то часть меня считала, что это грязные, непристойные слова.

И, Боже, от этого я еще больше увлажнилась, из меня хлынул свежий поток, как будто я только что не получила оргазм сильнее, чем когда-либо прежде.

— Я еще не закончил с тобой, — услышала я его слова, прежде чем он еще раз сильно укусил меня за шею, так сильно, что я задохнулась, и так сильно, что мне показалось, будто он прорвал кожу.

А потом я оказалась на спине, мои бедра были раздвинуты так широко, вызвав протест мышц. Через секунду он был между ними, его рот накрыл мою чувствительную, влажную киску.

— М-м-м, да, я, блядь, так и думал.

Мои руки инстинктивно вцепились в его волосы, и я держалась, пока он проводил языком по моим складочкам, дразня мою дырочку, затем размял мышцы и переместил язык к моему клитору.

— Я знал, что твоя пизда будет слаще. Самая сладкая вещь… моя гребаная одержимость, — он втянул этот узелок в рот и хмыкнул, зарычал и заскулил, словно обезумевший зверь. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, что являешься шлюхой для меня, но только для меня, — его слова звучали приглушенно и смачно в моей киске, и я застонала от того, как я чувствительна, как мне хорошо.

— Это слишком. Это слишком много, — не знаю, молила ли я о том, чтобы он перешел границы, или о том, что его рот был слишком настойчив, когда он пытался вытянуть из меня еще одну кульминацию.

— Это не слишком много, и ты дашь мне это. Ты отдашь мне все, потому что ты моя, Амара, — он секунду смотрел мне в глаза, прежде чем плюнуть мне между ног, смачивая мою киску своей слюной.

Я задыхалась, наблюдая за тем, как его глаза загораются огнем изнутри, а затем он стал пожирать меня.

Он втянул мой клитор в рот и сильно потянул его.

— Ты всегда будешь только моей.

Еще один жесткий, болезненный… но такой приятный удар по моему клитору.

— А теперь скажи мне, малышка, скажи мне, что я хочу услышать и что ты хочешь сказать.

Я задыхалась, пыталась дышать и задыхалась, а потом закричала сквозь оргазм:

— Я твоя шлюха. Только твоя, Николай.

Я смутно осознавала звериные звуки, которые он издавал, не отрываясь от моих бедер, продолжая лизать и сосать меня, плевать на мою киску, а потом слизывать с нее следы. Это было грязно и неправильно.

Но сейчас это так прекрасно и очень приятно.

Он держал меня распростертой, не позволяя вырваться.

Я медленно и мучительно спускалась с вершин кайфа, плача, умоляя, молясь Богу, который не хотел меня слушать. Мои пальцы сильно дергали его за волосы, и я знала, что это должно быть больно, но он оставался там, между моих ног, и пожирал меня, теперь его лизания были медленными и нежными.

А потом он отстранился от меня, и прохладный воздух коснулся моей киски, заставив открыть глаза. Но он не отошел далеко. Он переместился на диване так, что его ноги оказались рядом с моими, а его внимание было приковано к моей киске. Его рука обхватила массивный, крепкий член, и он быстро и сильно поглаживал себя от основания до кончика.

— Посмотри на это, — простонал он и провел свободной рукой по внутренней стороне моего бедра. Я застонала от того, как это приятно, это мягкое прикосновение, когда он делает что-то такое грязное. Но это было недолго, через секунду он опустил ладонь и шлепнул меня по киске.

— А-а-а… — я выгнула спину, мои груди задрожали, жжение и ожог мгновенно прошли.

— Еще раз, — потребовал он, все еще яростно двигая ладонью вверх-вниз по члену. Он снова шлепнул меня по киске, и я застонала, умоляя, упираясь руками в подушки дивана, чтобы не отодвинуться.

Николай гладил рукой мою измученную эротическими страстями плоть, успокаивая, возбуждая все сильнее и сильнее.

А когда он поднес ладонь к головке своего члена и сжал, его предплечье напряглось, вены вздулись до предела, а я затаила дыхание.

Его мышцы шеи сжались, и он застонал, а затем издал хриплый звук. Он направил свою эрекцию на меня, и горячие, густые струи молочно-белой спермы вырвались из его кончика и забрызгали мою киску, бедра, даже низ живота. Она была повсюду. Он был везде.

И его оргазм, казалось, продолжался и продолжался, никогда не прекращаясь, и все, что я могла делать — это лежать и принимать все, позволяя ему купать меня в своем семени, раскрашивать меня следами.

Когда он кончил, единственным признаком этого было едва заметное расслабление его плеч и быстрое поднятие и опускание груди. Его глаза были едва открыты, когда он смотрел на меня сверху вниз, на всю сперму на моем теле.

— Боже, да ты просто охуенна, малышка. Самая горячая пизда, которую я когда-либо видел, — пробормотал он. Он протянул руку и провел пальцами по полоскам семени, размазывая его, втирая в мои бедра и живот, в губы моей киски, а затем поддразнил мое отверстие и протолкнул немного и туда.

Я задохнулась от этого ощущения.

Он поднял руку, показывая мне блестящие пальцы, покрытые его оргазмом, и заставил меня попробовать его на вкус, проталкивая эти пальцы в мой рот и прижимая к моему языку. Он был соленым, сладким и темным. И я стала сосать эти пальцы, вбирая в себя все его семя, словно изголодалась по нему.

Я никогда не знала, что такое зависимость, никогда не чувствовала непреодолимой тяги, когда что-то нужно так сильно, что становится больно. Но, глядя на Николая, я поняла, что, должно быть, так оно и есть.

Должно быть, так выглядит осознание того, что ты никогда не сможешь вернуться к прежнему.

Глава 20

Амара

— Привет, малышка, — то, как он это сказал, носило сексуальный характер и было наполнено намеками.

Может, я и не говорю по-русски, но за время общения с ним узнала несколько слов и знала, что малышка означает «малышка». От одного осознания того, что он назвал меня так ласково, я обмякла самым неожиданным образом.

— Я хочу пригласить тебя сегодня на ужин.

Грубый голос Николая оторвал меня от