По шагам было слышно, что объект поднимается на верхний,пятый этаж. Что он там делал, не знаю — карабкаться за ним не отважился. Что-тотам вроде бы тихонько скрипнуло, потом наступила полная тишина. Я протомилсяпятнадцать минут и решил, что хватит. Вышел наружу и что вы думаете? Мои сапогипропали! Ох, народишко московский! Ведь ночь, и во дворе никого не было, а нерастерялся какой-то мерзавец. И, главное, как ловко — я тут же, в пяти шагахстоял, а ничего не слышал!

Представьте мое положение. Погода прохладная, и дождикнедавно прошел, сыро, а я в одних чулках! Рассердился чудовищно. Хотел добежатьдо своей коляски да ехать восвояси. Но тут думаю: дай-ка погляжу наверх, чтотам, на пятом этаже. Не зажглось ли какое окно.

Нет, огонь нигде не зажегся, но вдруг я заметил, что постеклу одного из окон — того, что рядом с лестницей, — вроде как пробежалобелое пятно. Пригляделся — и точно: кто-то электрическим фонариком светит. Комуже это быть, если не объекту?

Оцените всю глубину моей преданности делу. Озябший, смокрыми ногами, я принял решение выполнить поручение до конца.

Заика вышел через девять минут после этого, и слежка былапродолжена. Экипажей теперь не попадалось вовсе, стук колес и копыт побулыжнику разносился очень далеко, поэтому мне пришлось сильно отстать, так чтодважды я чуть было его не потерял. Надеялся я только на одно — что Заика,наконец, уже угомонился и отправляется к себе ночевать, я же поспешу домой,пропарю ноги и выпью чаю с малиной. Да будет Вам известно, что у менясклонность к простудам, а после всякий раз неотвязный кашель. Но ради Вас япренебрег даже здоровьем!

За Яузой начались слободы, и я, помнится, всё удивлялся, чтоЗаика выбрал себе такое непрезентабельное место жительства. Окончательно яуверился в том, что его разъезды закончены, когда увидел, что он отпускаетизвозчика. Я же своему вновь велел ждать, хотя он жаловался, что лошадь усталаи пора чай пить. Пришлось за простой сунуть лишний полтинник — как вскоревыяснилось, напрасно. Между прочим, затраты на исполнение Вашего поручениясоставили за сегодняшний день существенную сумму: три рубля пятьдесят копеек.Сообщаю Вам это не из меркантильности, а чтобы Вы сознавали, как дорого во всехсмыслах обходится мне мой альтруизм.

Я весьма удачно спрятался за колодцем, в густой тенираскидистого дерева, Заика же был ярко освещен луной, поэтому я мог наблюдатьза его действиями, оставаясь в полной безопасности, если, конечно, не учитыватьопасности для моего здоровья из-за мерзнущих ног.

Дом, к которому направился объект, показался мне ничем непримечательным: бревенчатое строение в четыре темных окна, по бокам — дощатыйзабор с калиткой. На сей раз Заика не пытался проникнуть внутрь. Он подошел ковторому слева окну и стал проделывать какие-то непонятные манипуляции. Мнепоначалу показалось, что он очерчивает рукой по периметру рамы прямоугольник.Но затем до моего слуха донесся легкий скрежет, и я догадался, что Заика чем-тоскребет по стеклу. Далее он извлек из кармана какой-то невидимый мне предмет,раздался чмокающий звук, стекло блеснуло под луной и вышло из рамы. Толькотогда я понял, что Заика вырезал его алмазом. С какой целью — мне неведомо. Онснял редингот, осторожно обернул в него свою странную добычу и отправился поулице в обратном направлении. Теперь стало ясно, почему он отпустил извозчика —от тряски по булыжной мостовой стекло могло бы разбиться. Пришлось и мнерассчитаться со своим ванькой, после чего я с соблюдением массыпредосторожностей двинулся за объектом.

Как я уже писал, после вечернего дождя ночь выдалась ясная илунная, поэтому высокий силуэт Заики был виден издалека. Я отстал шагов наполтораста, а ступал по известной причине бесшумно, так что заметить меня он немог.

Шли мы страшно долго — через мост, потом по длинной улице,названия которой я не знаю, потом мимо Каланчевской площади и вокзалов. Я отбилсебе о булыжник все ноги, изорвал чулки, но твердо решил довести дело до конца.Уж теперь-то неугомонный Заика наверняка шел к себе домой. Невозможно былопредположить, что он со столь хрупкой ношей в руках затеет еще какую-нибудьэскападу.

Однако выяснить его адрес, что и составляло главный смыслполученного от Вас задания, мне не удалось, потому что на Сретенке, в Ащеуловомпереулке, со мной случилось страшное и таинственное происшествие.

Мне пришлось ускорить шаг, потому что Заика скрылся за угломи я боялся его потерять. От этого я несколько утратил бдительность и, проходямимо некоей подворотни, даже не заглянул туда. Однако стоило мне поравняться сэтой темной дырой, как вдруг я оказался схвачен сзади за ворот — с чудовищной,нечеловеческой силой, так что едва не оторвался от земли. Раздалось жуткое,леденящее кровь шипение, и злобный, свистящий голос, от одного воспоминания окотором у меня и сейчас стынет кровь в жилах, просипел слово, похожее назаклятье. Я запомнил это заклинание: ТИКУСЁ! Дорого бы я отдал, чтобы узнать, вчем его смысл. В следующий миг на мою несчастную, переставшую что-либо пониматьголову обрушился страшный удар, и сознание милосердно меня покинуло.

Я пришел в себя там же, в подворотне. Судя по часам, япролежал без чувств не менее получаса. Не знаю, что за напасть со мнойприключилась, но только это было не ограбление — часы и кошелек, равно как ивсе прочие вещи, остались при мне. Трепеща от ужаса, я добежал до Сретенки,остановил ночного извозчика и отправился домой.

Сейчас, когда я пишу Вам этот отчет, мои ноги прогреваются втазу, а к моему затылку, где образовалась огромная шишка, привязан пузырь сольдом. Ступни сбиты в кровь, и очень вероятно, что я жестоко простужен. Орасшатанных нервах нечего и говорить — я уселся писать Вам это письмо, потомучто боюсь ложиться спать. Уверен, что, стоит мне уснуть, как я вновь услышуэтот кошмарный свистящий голос. И украденные сапоги безумно жалко — они быликозловые, почти совсем новые.

А теперь, многоуважаемый Виссарион Виссарионович, когда Вамизвестно во всех подробностях, сколько я претерпел по Вашей милости, я выдвигаютребование. Если угодно, можете счесть его ультиматумом.

Вам придется дать мне самые исчерпывающие объяснения опричинах, по которым Ваше «очень высокое лицо» интересуется Заикой, кто таковэтот загадочный господин и что вообще означает вся эта чертовщина?

Оскорбленный и недоумевающий

ZZ

12 сентября 1900.

Лавр Жемайло

ЕСТЬ МНОГО НА ЗЕМЛЕ И В НЕБЕСАХ ТАКОГО.

Ненаучные рассуждения в связи с эпидемией московскихсамоубийств

Верите ли вы в науку и прогресс?