– Я не получал донесений о смерти Яреша, – встрял Злат, отпив вина.

– Потому что всё обошлось. К середине весны отец пошёл на поправку. Затяжная болезнь отпустила, и всё же он слишком слаб, поэтому Зоран взял на себя большую часть управления.

Ена беззвучно отпила хмеля из поданного ей кубка, опять безмолвно поблагодарив всех известных ей богов. Князь Яреш помнился ей сильным и здоровым, не могла вообразить даже мысль о его кончине, поэтому новость ранила, а после боль отпустила, сменившись облегчением. В письме Милья заверяла, что с князем всё в порядке, а Зоран далеко. Вероятно, и она правды не знала.

– Когда пришла весть о болезни отца, мы медленно, но верно продвигались по Никоновскому княжеству. Прошлые победы Зорана всех воодушевляли. Люди уже были вымотаны затянувшейся войной, морозами и походной жизнью, новость о том, что воевода, приносящий им победы, уедет, могла пошатнуть необходимый настрой, – рассказывал Рокель, а Ена прислушивалась, обращая внимание, что его голос стал ниже, тон ровнее. Его спокойствие и уверенность обволакивали, будто замедляли происходящее вокруг и притупляли тревоги. Ене показалось, что шум трапезы стал безликим звуком на фоне глубокого голоса Рокеля. – Тогда я предложил заменить брата. Я взял его доспехи, шлем и меч. Притвориться Зораном было не сложно, все планы разрабатывали мы вместе, а большинство простых солдат не подходили ко мне достаточно близко, чтобы заметить разницу. Мои люди разнесли слухи, что в одной из битв брат получил тяжёлую травму лица и шлем с тех пор предпочитал не снимать, чтобы войско упадническому настроению не подвергалось. Благодаря этому никто не задавался вопросом, почему я всегда в шлеме. С другими главнокомандующими я продолжал общаться записками или через доверенных посыльных, – Рокель кивнул на одного из своих молчаливых телохранителей.

Темноволосый мужчина приподнял глаза, коротко поклонился великому князю и вернулся к еде. Злат вопросов не задал, поэтому и мужчина не встрял.

– Мы удерживали позиции, но продвижение шло слишком медленно, поэтому я решил изменить стратегию брата и выбрал более агрессивное наступление. Нужно было добраться до никоновского князя, иначе мы бы там до осени застряли, – практически равнодушно закончил Рокель.

Ена прикусила язык, заставив себя помалкивать о том, на какие риски он шёл. Слыхала, к каким безрассудным манёврам прибегал и себя не раз в качестве приманки использовал, зная, что никоновцы голову Зорана насадить на копьё хотели едва ли не больше, чем голову Злата.

Злат рассмеялся в ответ на напускное равнодушие, похлопал Рокеля по плечу. Великий князь встал, тост в честь Рокеля и его людей произнёс. Воины загалдели, поддерживая, чарки взметнулись вверх. Злат ещё что-то сказал сеченскому княжичу, но Ена не разобрала за шумом. Злат взмахнул рукой, и зазвучала музыка от дожидавшихся в углу музыкантов. Рокель и Злат заговорили тише, наклонившись друг к другу и что-то шепча. Ена неустанно следила за движениями их губ, напрягалась всякий раз, когда Злат брал в руки нож. Они оба улыбались, словно не знавшие ссор старые друзья, но Ена не могла пока поверить, насколько правдиво это перемирие. Девушка обмякла на стуле, оцепенение спало, забрав с собой все силы. К еде она не притронулась, сделав несколько глотков вина, а вновь подняв глаза, впервые столкнулась со взглядом Рокеля. Вино встряло в горле, облепило, как вязкий мёд.

Боги милосердные.

Если она считала, что Зоран когда-то на неё смотрел с ненавистью, то это только потому, что она не видела, как мог ненавидеть Рокель. Гнев старшего брата был тенью по сравнению с тем пламенем тихой, годами задушенной ярости, что Ена прекрасно разглядела в глазах Рокеля. Предательство. Он ей ничего не простил, там и мысли нет о прощении.

Ена когда-то слышала, что нет врага опаснее, чем тот, чью искреннюю любовь ты растоптал. Рокель с детства относился к ней хорошо, даже пока Ефта была жива, он никогда ни в чём Ену не винил.

Злат что-то сказал, Рокель моргнул и повернулся к князю с доброжелательной улыбкой. Перемена обескураживала, вызвав волну мурашек по спине. Как бы ей ни хотелось пообщаться с Рокелем наедине, как бы ни манило желание объясниться, ей пришлось себе напомнить, что перед ней совсем новый Рокель. И он должен как можно скорее уехать.

Все продолжали есть и пить, звучали новые тосты. Ену не замечали не только Рокель, но и Злат, ни взмахом руки, ни каким-либо другим сигналом не давая разрешения уйти. От запахов еды и выпивки её мутило, а когда к музыкантам присоединился хор из певиц, настроение упало ниже некуда. Они спели пару песен, а после, как обычно, расселись за столы.

Животы были набиты, разумы пьяны. Пришло время для других удовольствий. В основном девушки болтали, рассыпались в приятных комплиментах и подливали алкоголь. Но это вначале, некоторые весьма быстро перешли к объятиям, чуть позже кто-то доберётся и до кроватей.

К Злату и Рокелю никто не смел подходить, но телохранителей сеченского княжича отвлекли две девицы. Ена насторожилась, следя за Златом и его стражей. Те стояли достаточно далеко, чтобы не суметь напасть на Рокеля внезапно, однако Ена никому не верила. Её всё тревожило, ощущение ловушки не отпускало.

– Витена, – Злат позвал вполголоса, однако разговоры оборвались, а музыка притихла вдвое, будто её имя как проклятие уничтожило веселье, заставив всех девок проглотить языки. – Подойди, Витена. Рокель уже полвечера пьёт, а ты всё не соблаговолила его поприветствовать, – пожурил Злат, в его голосе и улыбке был отчётливо заметен хмель.

Ничем хорошим для неё этот вечер не кончится.

Все уставились на её тёмный сарафан и распущенные русые волосы. Любая из сидящих за столом девиц была одета ярче и богаче её – княжеской наложницы. Всё что у Ены было – это горделивая маска отстранённости, которую она нацепила, встав перед Златом и Рокелем. Их стол с опустевшими тарелками слуги отодвинули, дав их ногам больше свободного места. Ена поклонилась, не в силах выдавить и слова.

– Помнишь, как все болтали, что красивой она вырастет? – обратился Злат к Рокелю. – Да никто не сумел предугадать насколько.

Сеченский княжич оценивающим холодным взглядом окинул Ену с ног до головы.

– Твоя правда, даже на юге о её красоте болтают, так же как и о её прозвище, – ответил он. – Змеиная княжна, хотя княжной-то никогда не была.

Ена выдержала этот удар, не меняясь в лице.

– Что случилась, Витена? Впервые вижу, чтобы ты язык проглотила, – со смешком бросил Злат. – Разве так надо благодарить наших героев, Витена? Будут говорить, что я не гостеприимный и не