ценю приносящих нам победы. Развлеки своего благодетеля, его же отец тебе кров дал. Их еду ты ела и за их золото красивые наряды носила.

Ена заледенела. Казалось, все вокруг умолкли, погрузив зал в напряжённую тишину: знакомые с нравом Злата бояре с изумлением уставились на князя. В своё ложе Злат брал самых красивых и желанных, очень редко, но князь проявлял высшую степень благодарности и одаривал ближайших к себе людей собственными любовницами, которые ему надоели.

Злат уже делился некоторыми своими наложницами, но Еной никогда. Он никому прикасаться к ней не разрешал, относясь ревностно, как к драгоценному трофею. Теперь же…

Ену замутило, когда она поняла, что Злат их стравливает. Он не собирается сам ссориться с Рокелем, но вполне сможет вывести его из себя при помощи предательницы. Сердце Ены лихорадочно забилось, взгляд метнулся к запасным дверям и даже к окну, возможно она действительно могла из него выпрыгнуть и избежать неловкой сцены. Рокель натянул кривую улыбку, чуть шире расставил ноги и похлопал себя по бедру:

– Садись. Если уж языком развлекать не умеешь, то хоть теплом согреешь.

Несколько его солдат засмеялись, гости вернулись к беседам, праздник продолжился. Сердце Ены с такой силой громыхало в груди, что ей чудилось словно мир покачивается. С туманом в голове она встала между разведённых ног Рокеля, взгляд исподлобья и язвительная улыбка были не хуже удара под дых. Ена несмело опустилась на его колено, но Рокель обхватил её талию и придвинул к себе вплотную, заставив буквально лечь на него. Её руки оказались на его груди, а лицо ткнулось в ключицу.

Его поза была лишь притворно расслабленной. Сам Рокель напрягся, каждая мышца натянулась, он напоминал каменное изваяние, которое умело прикидывается живым. Сквозь звон в ушах Ена расслышала смех Злата, Рокель что-то бросил про её неподатливость, ещё как-то пошутил, и князь поддержал старого друга согласными смешками.

Пальцы Рокеля на её талии сжались, будто он не столько держал, сколько надеялся до сломанных рёбер сдавить её одной рукой. Ена понимала, что ему неприятна их близость. Мышцы его груди под рубахой напрягались, стоило ей прикоснуться, шея деревенела от её дыхания. Ена слышала скрип зубов, когда он улыбался. Стыд с небывалой силой залил щёки, даже уши горели. Она не знала, как себя вести и что делать, Злат никогда не ставил её в такое положение, а то, что он передал её именно Рокелю, усложняло ситуацию. Ена не видела ни малейшего выхода, поэтому покорно сидела на чужом бедре.

Они продолжали беседовать, словно Ены и не было. Бархатный голос и смех Рокеля звучал над ухом, его дыхание задевало её распущенные волосы, а пальцы чувствовали вибрацию грудной клетки. От него пахло металлом, кожей и каким-то неуловимым ароматом, казалось бы, присущим только ему. Лоб Ены упирался Рокелю в плечо, она чуть повернула лицо, но случайно носом задела его шею. Рокель моментально напрягся всем телом, Ена испуганно замерла.

– Как низко ты пала, – это он произнёс тихо, едва слышно, пока Злат смеялся.

Из-за притворной улыбки слова прозвучали ласково, но запоздало дошедший смысл заставил Ену содрогнуться, на языке появился привкус слёз, но она зажмурилась, не позволяя себе слабостей. Поздно рыдать, просить прощения или объяснять. Она почти закончила со всеми делами. Сегодняшний день она переживёт, а Рокель уедет.

– Мы благодарны тебе за трапезу, за вкусные напитки и приятные подарки, княже, но мои люди устали. Теперь нам бы отоспаться, – наконец сказал Рокель, и Ена обмякла, предчувствуя скорую свободу.

– Может, твоим людям весёлого пира хватило, но ты как визинский герой получишь от меня личную награду, – разошёлся Злат, он был пьян, да и, похоже, действительно повеселел от общения со старым другом. С Рокелем его отношения всегда были более нейтральными, это с Зораном и споры, и ссоры бывали. – Знаю, что от земельного надела и золота ты отказался, так проси чего желаешь.

Рокель нахмурился, обдумывая княжеское предложение.

– Есть у меня всего одна просьба. Она проще и скромнее наделов или богатств.

– Какая? – заинтересованно подался вперёд Злат.

– Я хочу остаться в Визне и служить на благо великого князя.

Ена стиснула пальцы, безмолвно прося Рокеля взять свои слова назад, но тот либо не понял, либо проигнорировал.

– Хочешь служить мне? – переспросил изумлённый князь.

– Я уже служу тебе, однако хочу позволения вернуться в Визну.

Нет.

Умолкни.

– В Сечене правит брат, там мне нечего делать. При дворе я больше пригожусь.

– Хорошо, раз таково твоё желание, – согласился Злат после мимолётного колебания.

Стоило согласию сорваться с его губ, как Рокель резко встал. Ену с колен он не сбросил, а поднял и поддержал, поставив рядом. Она растерянно закачалась от резкой смены положения. Рука Рокеля исчезла с её талии, он стремительно отошёл, наконец избавляясь от неё.

– Благодарю за прощение, милостивый государь, – с большим почтением поклонился Рокель и с позволения Злата зашагал к выходу.

Глава 15. Настоящее

Шагая на восток, Ена всё чаще поглядывала на юг, почти уверенная, что где-то там Сечень. Иногда она так долго засматривалась в сторону, что не замечала коряг и неровностей, спрятанных под снегом. Её поведение не укрылось от Алая. Заметив, он ничего не спросил, но сам начал прослеживать за её взглядом.

Солнечных дней становилось больше, и ожоги с его рук не успевали сойти за вечер и ночь, наутро оставаясь заметными пятнами. Он исцелялся немыслимо быстро, но всё же оказался раним, как и любой человек. Ене было жаль царевича, однако у неё не нашлось подходящих трав, а укрывший мир снег пресекал любые мысли их отыскать. Только снег у неё и был, поэтому по вечерам она часто носила его Алаю, чтобы приложить холод к самым обширным ожогам.

Морана ещё несколько раз попыталась вынудить царевича уйти, отправиться своей дорогой, но Алай в ответ мрачнел, прекращал говорить, замыкался в себе и упрямо следовал за богиней.

Впервые за время совместного путешествия они набрели на маленькую опустевшую деревушку и разбросанные трупы. Те, что могли ходить, уже, вероятно, встали и убежали, другие же остались лежать окоченевшими.

Зная, что делать, Ена отстегнула от пояса серп и начала вытягивать оставшиеся нити, чтобы их перерезать. Морана тоже принялась за дело, один Алай застыл под лучами закатного солнца, с недоумением глядя на происходящее. Ена следила за ним краем глаза, гадая, что он будет делать.

Словно заинтересованный ребёнок, спустя время Алай всё-таки подошёл к ближайшему трупу. Его взгляд