он ни был, приносит и проблемы, а потому они скромные люди, люди со скромными ожиданиями, которые не просят от жизни слишком многого.

Пампа Кампана, подслушивавшая их беседы, не была уверена, рассказывают ли они друг другу истории неких путешественников, которые на самом деле слышали, или же обмениваются закодированными сообщениями, скрывая за этими вымышленными описаниями свою любовь и желание.

“Что ясно, – сказала она самой себе, – так это то, что они собираются нас покинуть”.

Она смело смотрела этому в лицо, ведь взрослые дети в конце концов уходят из дома, и их матерям следует довольствоваться воспоминаниями и тоской, но ей все же трудно было сдержать слезы.

Затем она услышала, как Великий мастер Ли произнес:

– Скоро наступит то время года, когда генерал Чжэн Хэ любит на лодке наведываться в порт Гоа, чтобы поесть превосходного рыбного карри, – и поняла, что до их отъезда осталось совсем немного времени.

Она решила взять инициативу на себя и самой предложить им этот важный шаг, чтобы Зерелда не чувствовала себя виноватой из-за того, что бросает мать в изгнании.

– Путешествия – это хорошо, – сказала Пампа Кампана, – но в то же время опасно. Помните, что Номер Два – правитель всех земель до Гоа и включая его, и что всех нас объявили ведьмами, и мы скрываемся от того, что он называет правосудием. Если вы хотите благополучно встретиться с генералом Чжэн Хэ и беспрепятственно взойти на борт его лодки, нам нужно выработать четкий план.

Зерелда разрыдалась.

– Мы вернемся, – заверила она, – это просто небольшое путешествие.

– Если у вас обоих все пойдет хорошо, ты никогда не вернешься, – ответила ей мать. – Я сама на твоем месте, принимая во внимание наше бедственное положение, не вернулась бы.

Тогда заговорил Великий мастер Ли.

– Я уже объяснил царевне Зерелде, – сказал он, – что все это – не более чем фантазия, в которой мы позволяем себе пребывать, своеобразное путешествие внутри собственного воображения, а потом объяснил ей также, что подобного просто не может случиться, поскольку я связан обетом.

– Вы, наверное, скучаете по своей стране, – сказала Пампа Кампана, – ведь, помимо всего прочего, очень давно не были там и не могли предвидеть, как сильно ухудшится наше положение; и хотя вы кажетесь таким же мастером в воображаемых путешествиях, как и в боевых искусствах, это не то же самое, что настоящее путешествие. А потому я освобождаю вас от вашего обета. Моя дочь испытывает к вам любовь, и еще я вижу, что она питает любовь к своего рода бродячей жизни, которую вы с ней воображаете. Так что мы должны придумать, как сделать так, чтобы вы с генералом Чжэн Хэ смогли отведать в Гоа рыбного карри и отправиться дальше, с ним или без него, в Китай, или в Тимбукту, или куда вас поведет сердце или забросит ветер, и испытать все, что уготовил вам случай. Но до того, как вы уйдете, мне нужно кое с кем переговорить, чтобы вы были в безопасности.

(В этом месте в своем великом труде Пампа Кампана описывает свой первый визит к богине Араньяни, и дар, который вручила ей богиня. Мы уверены, что подобные отрывки из “Джаяпараджаи”, не могут быть переведены буквально. Они являются частью поэтического видения, пронизывающего это великое произведение, и – как это видение в целом – должны передаваться в переводе при помощи метафор и символов. Пусть более светлые умы, нежели настоящий автор, определяют природу и выясняют значение этих символов и метафор. Мы можем лишь скромно привлечь внимание к подобной необходимости. Что же до нас самих, то мы будем всеми силами пытаться постичь, каким образом поэтический текст сообщает нам истины, которые правдивый прозаический текст не способен раскрыть, ведь его оказывается недостаточно для подобных целей.)

Ее подхватил (или так она нам рассказывает) внезапно налетевший вихрь, он закружил ее вместе с листьями, поднял вверх и унес так далеко, что никто ее больше не видел. Наверху, источая разливавшийся над лесом свет, над верхушкой самого высокого дерева парил в воздухе золотистый шар света, он был даже ярче, чем солнце, и ослепил ей глаза. Вокруг золотого шара и над ним парила стая свирепых чилов, соколов, птиц-изгоев, что присматривают за всеми отверженными этого мира. Голос, который заговорил с ней из этого шара, был ни на что не похож – он словно звучал откуда-то из воздуха и сам был частью этого воздуха.

– Ты можешь обратиться ко мне с просьбой, – сказал он.

Вернувшись на лесную поляну, куда ее осторожно поставил прежде унесший ее вихрь, она сказала лишь:

– Я попросила определенный дар, и она дала мне его.

От дальнейших объяснений она отказалась.

– Вы поймете, когда оба будете готовы покинуть нас, – сказала она. – Когда придет время, придите ко мне, и у каждого их вас в руках должно быть по вороньему перу.

После этого она удалилась в лес, чтобы предаться семидневной медитации. Вернулась она с кроткой улыбкой – если она и горевала, то не показывала этого.

– Вы готовы? – спросила она Зерелду и Ли Е-Хэ, и они ответили ей, что готовы. У каждого в руках было воронье перо.

– У меня тоже есть перо, – сообщила она, – но не вороны, а сокола-чила. Для вас двоих будет разумно стать обыкновенными птицами, на которых никто и не взглянет дважды, я же собираюсь охранять вас во время путешествия и должна выглядеть как можно свирепее.

– О чем ты говоришь? – спросила Зерелда Сангама.

– Метаморфозы, – пояснила Пампа Кампана, – удаются только тогда, когда бывают вызваны не эксцентричностью либо легкомыслием, а глубочайшей потребностью в них.

Как только она произнесет заклинание, право произнести которое даровала ей Араньяни, все трое преобразятся и обратятся в птиц; они будут птицами, пока не выпустят перья, которые будут держать в когтях.

– Не выроните перья, когда будете лететь, – предостерегла она, – иначе вы снова сделаетесь собой и упадете с небес навстречу своей смерти. К тому же перья срабатывают только трижды – птица-человек-птица-человек-птица-человек. Берегите их. Нельзя предугадать, когда вам может понадобиться их помощь, чтобы сбежать от какой-то плохой ситуации.

– Значит, мы ничего не сможем с собою взять? – спросила Зерелда.

– Одежда, которая на вас, золото у вас в карманах, сумки через плечо и мечи в ножнах за спиной, – сообщила Пампа Кампана. – Все это вернется, когда вы снова примете свой облик. Но это все. То, что никак не соприкасается с вашим телом, вы не сможете взять с собой в дорогу.

– Когда мы встретимся с генералом Чжэн Хэ, –