— Выходи ведьма! Выходи убийца! Выходи гадина!

— Ты убила его! Убила мальчика!

— Выходи шлюха мы посадим тебя на кол!

Морган впился взглядом в мои глаза, его брови сошлись на переносице.

— Мы сожжем тебя вместе с этой конюшней! Выходи! Посмотри, что ты наделала! Он мертв! Мой малыш меееертв! Ты тыыыы его убила!

Морган продолжал смотреть мне в глаза и вдруг сильно сдавил мое горло.

— Ты что с ним сделала? — прошипел мне в лицо, с недоверием рассмаривая меня, словно впервые увидел.

— Это неправда… он не мог умереть. Там всего лишь ранка. Даже инфекция так быстро не могла бы его убить. Дайте взглянуть на тело… я скажу, что случилось.

— Тебя казнят, не дожидаясь моего приказа или разрешения, а не дадут посмотреть на тело. Я видел, как ты порезала ему горло!

— Чтобы он задышал. Орех мешал сделать вдох. Это же элементарная анатомия, — задыхаясь шепчу ему в лицо, слыша, как на улице суетится толпа, как они что-то выкрикивают.

— Сожжём сучку сами! Никто нас за это не осудит! Несите ветки!

— Анатомия?

— Да. Наука о человеческом теле. Орех… это как пробка в трубке, представьте себе, как выглядит трубка с пробкой внутри, а воздух это… это, например, вода, — я говорила быстро, чтоб он мог себе представить, — пробка не пропускает поток воды, и чтобы вода вышла наружу я сделала в трубке вторую дырочку под пробкой. Поэтому он смог дышать и не умер. Я извлекла орех и все… потом дырочке оставалось только зажить. Это ерунда. Максимум там могла быть инфекция… но он бы от нее не умер!

— Тащите еще хворост, выходи, ведьма, не то сгоришь! Живьем тварь… будешь мучиться, как мой сын! Выходиииии! Нет! Не надо выходить! Заприте ее там! Пусть сдохнет!

Ламберт продолжал смотреть мне в лицо. Его пальцы медленно разжались.

— Выйдите к ним, и они прекратят, — тихо сказала я. — иначе мы здесь сгорим.

— Поздно. Они уже подожгли конюшню, — процедил сквозь зубы Ламберт. — отпирай стойла, выпускай лошадей! Живо!

Я бросилась открывать перегородки и выводить несчастных животных из стойла, хотела открыть дверь, чтобы выпустить их, но та оказалась запертой снаружи.

— Нас закрыли! — закричала я, — Скажите им, что вы здесь, и они отпустят нас! Скажите же!

Ламберт прищурился и закатывал быстро рукава, схватил ведро воды, опрокинул немного на себя, пролил коней и остатки линул в мою сторону, так что окатило с ног до головы. Я вскрикнула от того как ледяные струи потекли по разгоряченному телу, вызывая лихорадочную дрожь.

— Думаешь отопрут? Чтобы потом я их казнил? Люди не так тупы, как это кажется… если только ты не идиотка, если не понимаешь этого!

— Пообещайте им, что не казните! Это ведь так просто!

— Зачем обещать… если я действительно их казню? — мрачно спросил герцог и взломал перегородку в стойле Азазеля.

— Он необъезжен и взбесится, когда я вскочу на него. От ярости он снесет здесь даже стену, как только жеребец вынесет дверь, садитесь на Рысь и скачите за мной следом. Остальные лошади последуют за нами. Они уже давно признали эту зверину своим вождем.

Я невольно задержала дыхание, когда Ламберт, схватив веревку со стены, вскочил на неоседланного белоснежного демона и мне отчего-то подумалось, что сам дьявол объезжает исчадие ада. Конь громко заржал, стал на дыбы, когда Морган набросил на его морду веревку и завязал в виде уздечки за ушами. Азазель заржал с такой яростной силой, что у меня заложило уши, снова поднялся на дыбы, перебирая копытами. Мне стало жутко, что он может упасть на спину и раздавить герцога под собой, но тот силой сдавил коню шею. Азазель несколько раз поддал задом кверху, пытаясь скинуть всадника, а когда не смог этого сделать зарычал как самый настоящий хищник.

— В сторону! — заорал герцог и, ударив коня по бокам пятками изо всех сил, направил его к выходу, дым уже полностью заполнил помещение, и я задыхалась от кашля, когда увидела, как осатаневший Азазель понесся на дверь и действительно вынес ее к чертовой матери. Я тут же вскочила на Рысь и сдавила ее бока, прижимаясь телом к сильной шее, благодаря Бога и своего мужа за то, что научил меня ездить верхом. Вырвавшись на улицу, я поняла, что люди бросились врассыпную. Кашляя и чувствуя, как текут от дыма слезы по щекам я мчалась следом за Азазелем, уносящим на своей спине герцога. Остальные лошади остались крутится неподалеку от горящей конюшни.

Конь скрылся в кромке леса за густыми ветвями деревьев. Я направила Рысь туда же. Наверное, другая на моем месте сбежала бы, но мне было некуда бежать я даже не знаю в какую сторону надо скакать, чтобы покинуть пределы герцогства и куда меня приведет дорога. Скорей всего меня поймают и каким будет гнев герцога я бы все же знать не хотела.

Выскочив на опушку, я мчалась вперед пока резко не натянула поводья, увидев впереди овраг. Соскочила с кобылы, бросилась к краю, и замерла.

Азазель лежал в самом низу на боку, тяжело дыша, а герцог стоял над ним, направив на коня дуло мушкета (Или как тогда назывались эти длинные пистолеты? С историей у меня все же оказывается большие проблемы)

— Нееет! — крикнула я и побеждала вниз, глядя как голубые глаза коня смотрят на своего палача и как тяжело дышит несчастный. — Не стреляйте!

— Он сломал ногу! — с горечью ответил герцог и поморщился, — это конец. Гуманней пристрелить жеребца. Не приближайтесь он опасен.

— Это вы опасны! — я проигнорировала вытянутую с мушкетом руку, с натянутыми канатами вен и напряженными пальцами, сжимающими ствол. Приблизилась к коню. Тот тихо заржал и дернул ногами, громко фыркнул, тряхнул серебристой гривой.

— Я сказал — отошла в сторону! Раненый жеребец может быть опасней волка или медведя!

— Когда вы в него целитесь конечно! Он все чувствует и понимает! Уберите ваш пистолет!

— Что убрать?

— Вот эту штуку уберите! Я посмотрю ногу коня.

Опустилась медленно на колени. Конь действительно очень боялся, он весь дрожал и покрылся потом. Думаю, он тоже знал кто из них здесь опасней волка или медведя.

— Красивый мой… тшшш. тихо. Я тебя не обижу. Посмотрю, что с тобой. Ты мне позволишь?

Конь повел ушами и устремил свой невыносимо пронзительный взгляд на меня. Я склонилась над его ногой, одной рукой потянулась чтобы погладить, но конь дернулся, словно не позволяя.

— Это не больно, я только приласкаю тебя. Да, вот так.

Все же тронула взмыленный круп и погладила шерстку.

— Какой же ты красавец, ты бы видел себя насколько ты прекрасен.

Продолжая гладить склонилась к ноге, рассматривая рану.

— Здесь нет перелома, ветка проткнула ему мякоть и то что вы приняли за торчащую кость — кусок деревяшки. Ее надо вытащить, туго перевязать коню ногу и при надлежащем уходе все очень быстро заживет.