— Тебя непременно казнят, — спокойно сказал он и поправил кружева на воротнике. — но не сегодня.

Не могу сказать, что я почувствовала облегчение.

— Ожидание смерти намного хуже самой смерти.

— А кто сказал, что тебя здесь ожидает праздник и счастье?

Обернулся ко мне и буквально стряхнул с себя одного из портных и тот чуть не упал на пол, но тут же схватил серебристый камзол и вместе со вторым помощником надел на герцога.

— А сейчас ты примешь ванну, переоденешься и выйдешь к гостям. Сегодня моя свадьба, Элизабет, и ты, как ни странно входишь в число моих гостей. Конечно, тебя нет в списках, — он снова стряхнул портного и мне на секунду показалось, что тот повиснет у него на руке, как блоха, — но я хочу, чтоб ты присутствовала на церемонии.

— Зачем? — тихо спросила я, ощущая какую-то обрученную тоску от мысли, что он и в самом деле женится. Как будто только что узнала о свадьбе Миши.

— Не могу отказать себе в удовольствии. Ведь ты могла быть моей невестой… а сейчас ты всего лишь НИКТО. И ночью станешь моей оллой.

Потом подошел ко мне и взял меня за подбородок.

— Те люди казнены без возможности говорить. Никто не знает о какой ведьме идет речь. Сегодня тебе повезло, графиня Блэр.

— Я в этом не уверена.

Серые глаза герцога стали графитового цвета.

— Еще не поздно все исправить и взойти на виселицу. Стоит только озвучить свое желание, миледи.

Я отпрянула назад, а он сдавил мое запястье.

— Ну! Произнеси это вслух, маленькая ведьма Блэр, и я воплощу твои фантазии о смерти.

— Вы делаете мне больно.

— Поверь, я еще даже не начинал делать тебе больно!

Ламберт хлопнул в ладоши и в дверях показалось лицо Зверева.

— Лу, я хочу, чтоб эта женщина была этим вечером великолепна. Одень ее на мой вкус. Так чтоб всем хотелось ее отыметь… — потом наклонился ко мне, — а отымею только я.

Священник читал свои молитвы, а я смотрел не на свою невесту, а на НЕЕ. И думал только об этой ведьме. Проклятый Лу. Самый лучший и от того сейчас ненавистный втройне. Он одел ее так, что все остальные женщины померкли, исчезли, стали безликими на фоне этой дряни с распущенными рыжевато-медовыми локонами в белоснежном платье, как и на всех гостях женского пола. Но Элизабет Блэр выглядела в нем так, что мне хотелось ослепнуть. Проклятье! Я даже не думал, что женщины может быть настолько красивой, настолько, что хочется взреветь от этой красоты. Я готов был ее возненавидеть только за это и видел, как мужчины повернули головы в ее сторону, как раскрылись рты и распахнулись глаза. Эта похоть и благоговейное восхищение, я ощущал все кожей, чувствовал, как оно витает в воздухе. Сам просил и сам получил этот удар под дых, так что яйца свело судорогой и одновременно захотелось выколоть глаза половине особей мужского пола, посмевших смотреть на нее с таким нескрываемым вожделением. Проклятье, Лу! Я не сказал ее раздеть! Я сказал одеть, мать твою! И, да, Элизабет была одета, но так, что мне казалось будь она голой ее тело не сводило бы с ума так, как в этом белом платье с обнаженными плечами, низким декольте и голыми руками, затянутыми в перчатки. Ее одежда украшена жемчугом и серебром, как и моя с Агнес. Здесь знают, что женщина, одетая в такие же цвета — является нашей оллой. Но никто не заговорит об этом, не задаст лишних вопросов. После брачной ночи я отправлюсь к ней…

Проклятая Блэр. Как она это делает? Каким образом так действует на мужчин? Они же готовы драть друг другу глотки за то, чтобы прикоснуться к ней. Их взгляды полны алчной завистью ко мне.

— Ты совсем не смотришь на меня, Морган.

Голос Агнес отвлек и заставил посмотреть на нее, отчужденно восхититься ее великолепным, расшитым драгоценными камнями и жемчугом, подвенечным платьем, ее ангельским утонченным лицом, ее стройной фигуркой, затянутой в корсет до такой степени, что кажется я смог бы обхватить ее талию ладонью.

Но мне было плевать на прелести Агнес. Я не мог отвести взгляда от своей ведьмы, следил за ней взглядом, смотрел как садится за стол, как приподнимает вуаль и теперь каждый в зале видит половину ее лица. ЕЕ пухлые губы, подбородок и длинную шею. Я стиснул челюсти так, что заболели скулы. Мне казалось, что я на расстоянии чувствую запах ее волос. И не только я. Ведьминские волосы, необычайно густые, роскошные, вьющиеся кольцами по спине.

Вспомнил, что едва не лишился ее сегодня и стиснул руки в кулаки. Накажу дрянь. Позже так накажу, что пожалеет о своем своеволии, о том, что нарушила мой приказ, посмела ослушаться. Если бы не Гортран, который следил за оллой, кто-то другой мог обнаружить эту ненормальную в подвале рядом с телом мальчишки. Посмела сунуться! Дура ненормальная. Не понимает, что по ней костер плачет и что рано или поздно я не смогу ее защитить. Даже моя корона не спасет ее от расправы. Ничего эта маленькая сучка пожалеет об этом. Так же как пожалеет о каждой секунде своего существования.

И мысль греет, что моей станет сегодня. Во всех смыслах этого слова.

Произношу клятвы, а сам глаз с нее не свожу. Перед глазами она голая, лежащая на столе, и острие моего ножа скользит по сливочной коже, а девчонка извивается, стонет и глаза свои зеленые закатывает, выгибаясь.

И я ощутил, как сам затрясся от безумия этого, от наваждения похожего на самое адское наказание из всех, что я мог получить. Любить дочь того, кто лишил меня семьи, уничтожил мой народ, сжигал все что дорого мне. Ничего… она когда-нибудь потеряет власть надо мной. Трахну ее и перестану так желать. Надоест, как любая шлюшка. Рано или поздно станет обыкновенной бабой с плотью как у всех. Я должен был убить ее… еще там в монастыре, когда дрянь отказала мне. Надо было обезглавить змею и навсегда избавиться от наваждения.

— Можно подумать, что в зале твоя невеста, а не рядом с тобой. Кого ты так алчно выискиваешь глазами, племянник?

Голос Карла заставил очнуться и стряхнуть марево как будто колдовскую пелену, обернуться на короля, который взял из рук священника кубок как раз после того как благословил нас с Агнес на брак, и герцогиня удалилась сменить одежду на платье жены, а не невесты.

— Думаешь никто не заметит, как ты смотришь на нее.

— На кого?

— На девицу под прозрачной вуалью. Которая не скрывает красоты ее лица как, впрочем, и ее платье не скрывает великолепия ее тела. Кто она?

— Моя олла.

— Это я понял и так. Где ты нашел это сокровище? Может покажешь мне места, где выращивают такую красоту?

Маслянистые глаза короля заблестели знакомым мне блеском похоти.

— Уступи… я заплачу и пришлю тебе другую девку.

— Она уже прошла ритуал.

— Да брось. Мы оба знаем какая это чушь. Засадишь ей поглубже, обрюхатишь вот и все ритуалы. Так какая разница кому засаживать. Я заплачу тебе за нее… Например, разрешу оставить себе один из рудников в Блэре.