Снова взмахнув рукой, капитан обернулся к пленницам. Взгляд его не предвещал ничего хорошего, поэтому Вивьен стояла, ожидая их с Астрид участи, ни жива, ни мертва. Ладошка Астрид была мокрая и холодная, пальцы девочки дрожали.

Вивьен сжала их, пытаясь хоть немного утешить ребёнка.

Время словно остановилось. Прошлая жизнь, будущее… всё казалось подёрнутым дымкой сном. Чем-то эфемерным, ненастоящим.

Настоящей была мокрая палуба. Отвратительные лица браконьеров, их наглые ухмылки и злые глаза. Жалобный писк двормов из трюма… Как им, должно быть, тесно и страшно… И малышка Ловиса, которая обожает играть в мячик, а ещё тёплое молоко с рыбьим жиром там, внизу, среди них! Дрожащая и как всегда безмолвная Астрид рядом.

И страшный приговор, который вот-вот сорвётся с губ безжалостного капитана.

Но есть во всём этом и кое-что хорошее. Что заставляет сердце трепетать, как крылья испуганного осветительного мотылька. Одна только мысль, что Вивьен не отпустила Астрид одну в эту страшную ночь греет сердце.

Они вместе…

И, кажется, сейчас они умрут.

Но у Вивьен найдутся правильные слова для маленькой Астрид. Которые помогут успокоиться и принять неизбежность с достоинством островной принцессы. И мысль о том, что бедный испуганный ребёнок, немой и несчастный, оказался бы здесь в одиночестве, жжёт сердце раскалёнными щипцами.

А ещё она не успела попрощаться с Йоном…

Не успела сказать ему о своих чувствах.

Что ж. Он найдёт её дневник, этот Йон. И узнает, что она полюбила его от всей души. Его, сурового ярла и великолепного дракона и его добрую, нежную дочурку тоже. Всем сердцем.

Перед мысленным взором проплыла улыбающаяся рожица Марины. Кудряшки выбились из строгой причёски, на щеках ямочки. Вивьен была уверена, что если бы Марина знала причину, по которой Вивьен пришлось рисковать собой, она бы простила. И даже гордилась бы старшей сестрой.

«Наверное, так это и происходит, — думала Вивьен, ожидая приговора от капитана браконьеров. — Должно быть, это и есть то самое, когда вся жизнь перед смертью проносится перед глазами».

И внезапно поняла.

Жизнь — это и есть то самое, что проносится перед глазами перед смертью!!

Осознание было таким ярким, острым, пронзительным, оно затмило буквально всё. Выжгло остатки страха!

Астрид ответила на пожатие и Вивьен почувствовала — пальчики ребёнка больше не дрожат. Её собственное спокойствие каким-то чудом передалось девочке.

А значит, она всё сделала правильно.

Смело и спокойно посмотрела она прямо в чёрные глаза капитана.

Он криво ухмыльнулся, словно тоже каким-то чутьём понял, что его больше не боятся.

А затем заговорил. Задумчиво, даже как будто проникновенно.

— Ребята, вы серьёзно? Вы правда, способны отправить на смерть этих двух чудесных девчушек?

— Но, кап, ты ведь сам только что сказал, что это опасные преступницы!

Судя по ошалелым рожам команды, все они, как один, были озадачены.

— Я говорил, да, — протянул капитан. — И от своих слов, конечно, не отказываюсь. Но подумайте сами: что, если девчонки напроказничали не по злому умыслу? Что, если они всего лишь игрушки, марионетки в руках моих врагов? Если это они, умные расчётливые мерзавцы, отправили этих глупышек сюда? Думая, что посылают их на верную смерть, подлые? Что тогда?

При этом он деланно хмурился и разводил руками, как бы приглашая всех присутствующих, и Вивьен с Астрид в том числе, присоединиться к нему в его печали.

— Но кому понадобилось отправлять их к нам, кап? — спросил лохматый коротышка. Судя по узкому лбу и скошенному подбородку особым умом не отличающийся.

— Вот и я думаю, кому? — нахмурив лоб, патетично вопросил капитан. — Кто — автор этого дьявольского спектакля?!

Он закусил губу, словно в раздумьях.

— Сам же говоришь, твоему врагу выгодно, — видимо, обрадовавшись, что его воспринимают всерьёз проговорил коротышка и глупо хихикнул в кулак. — Оно, значит, ярл этот проклятый, больше некому-то!

— Ты как был дураком, Ракушка, так им и помрёшь, — почти добродушно сказал капитан и команда загоготала. Весёлая у них выдалась ночка. — Какие же мы с уважаемым ярлом враги? Да мы ведь даже не встречались ни разу. И, будет на то воля милосердной Ран, и не встретимся! Нет, я думаю совсем о других врагах. О страшных людях! О браконьерах!

И он приложил палец к губам, словно призывал всех к тишине. Учитывая, что команда снова загоготала на разные голоса, это было совсем не лишним.

— О каких браконьерах вы говорите? — отмерла Вивьен. — Вы ведь сами браконьеры и есть!

— Она нас оскорбляет!

— Обижает!

— На рею её!

— В море!

В этот раз браконьеры грозились не сильно-то всерьёз, мешал рвущийся наружу смех.

Капитан покачал головой и погрозил Вивьен пальцем.

— Не советую вам злить мою команду, фрекен. Тем более оскорблять и обижать. Это, я вам скажу, те еще звери! Морские волки! Воинствующие тритоны!

«Воинствующие тритоны» тем временем чуть на палубу не падали от хохота.

«Они играют с нами, — понимала Вивьен. — Как кошки с добычей. Натешатся и…»

Она знала, по-крайней мере из книг, что подонки и мерзавцы обожают сначала вдоволь поиздеваться над слабым, поэтому решила больше не давать им лишнего повода для веселья. Тем более, им и без того было куда как весело.

— Нет, ребята! Мы — мирные моряки! И никому не хотим зла. Этих двух преступниц мы простим. Высадим где-нибудь на подходящем островке и пусть милостивая Ран решает их судьбы! Это моё последнее слово! Суд окончен!

Вивьен показалось, что мир накренился и вот-вот то ли исчезнет, то ли канет в пропасть. Они высадят их на острове? Но ведь архипелаг Драконье Логово позади… Время от времени встречаются лишь неприветливые скалистые шхеры, словно клыки затонувших гигантских драконов, а вокруг — открытое море…

Только страх за Астрид позволил удержать себя в руках и не брякнуться в обморок.

— Вы в своём уме? — не выдержала она. — Мы в открытом море! Как мы выживем на одной из шхер, одни?

Капитан ухмыльнулся. Видно было, что этого он и добивался. Смятения в их глазах, страха, которым он питался, как демон из Древних Песен, а ещё запаха беспомощности и безысходности, на которые так щедры бушующие волны и сиротливые островки, где нет ни воды, ни пищи…

— Вы, островитяне, живучие, — отмахнулся капитан и обернулся к команде. — Ну как, ребята, все согласны?

Браконьеры, как по команде, стали морщить лбы, изображая мыслительный процесс и чесать немытые головы.