– Боюсь, я ужасно растрепана, – сказала она, проводя рукой по волосам.

Он разгладил шелковые нити рукой и, сделав это, вытащил розу из ее волос.

– Это мое, – пробормотал он и положил ее в карман пальто.

– О, нет! – воскликнула она. – Вот как ты хранишь наш секрет! Разве ты не думаешь, что каждый заметил бы эту большую розу и знал бы, откуда она взялась?

– Да, да, я понимаю, – сказал он. – В конце концов, женщина – это та, у кого есть секрет – мужчина не в деле, но тогда здесь ей будет безопасно, – и он положил розу за пазуху своего пальто.

Затем, стараясь выглядеть так, как будто ничего не произошло, стараясь выглядеть так, как будто весь мир не изменился для нее, Стелла неторопливо вошла в гостиную рядом с ним.

И действительно, казалось, что никто не заметил их появления. Стелла почувствовала желание поздравить себя, не принимая во внимание обычаи высокого воспитания, которые позволяют стольким людям выглядеть так, как будто они не знали о появлении, которого они ожидали уже час назад.

– Кажется, никто этого не замечает, – прошептала она за веером, но лорд Лейчестер улыбнулся – он знал лучше.

Она прошла по комнате, и лорд Лейчестер остановился перед картиной и указал на нее; но он не говорил о картине, вместо этого он пробормотал:

– Ты встретишься со мной у речной переправы завтра вечером, Стелла?

– Да, – пробормотала она.

– Я приведу лодку, и мы поплывем вниз по течению. Ты придешь в шесть часов?

– Да, – повторила она.

Если бы он попросил ее встретиться с ним на берегу Стикса, она бы так же послушно ответила.

Затем подошел мистер Этеридж с графиней, и, прежде чем он успел заговорить, лорд Лейчестер, так сказать, взял быка за рога.

– Лилиан в восторге от эскиза, – сказал он. – Мы оставили ее преисполненной благодарности, не так ли, мисс Этеридж?

Стелла склонила голову. Большие, безмятежные глаза графини, казалось, проникали в самую глубину ее сердца и уже читали ее—их—тайну.

– Я думаю, нам пора идти, Стелла, лошадь уже давно ждет, – сказал ее дядя в своей спокойной манере.

– Так скоро! – пробормотала графиня.

Но мистер Этеридж с улыбкой взглянул на часы, и Стелла протянула руку.

Делая это, она скорее почувствовала, чем увидела изящную фигуру леди Ленор, приближающуюся к ним.

– Вы уходите, мисс Этеридж? – сказала она, ее чистый голос был полон сожаления. – Мы так мало вас видели, а я так много хотела расспросить вас об Италии. Мне так жаль.

И пока она говорила, она смотрела прямо в глаза бедной Стеллы.

На мгновение Стелла замолчала и потупилась, затем подняла глаза и протянула руку.

– Уже поздно, – пробормотала она. – Да, мы должны идти.

Подняв глаза, она встретилась взглядом с фиалковыми глазами и чуть не вздрогнула, потому что в них, казалось, светилась многозначительная улыбка насмешливого презрения и презрительного веселья; казалось, они совершенно ясно говорили:

– Ты думаешь, что никто не знает твоего секрета. Вы думаете, что одержали победу, что вы победили. Бедное простодушное дитя, бедный дурачок. Подожди и увидишь!

Если когда-либо и говорили глаза, то именно это, казалось, сказали глаза леди Ленор в этом мгновенном взгляде, и когда Стелла отвернулась, ее лицо слегка побледнело.

– Вы должны прийти к нам еще раз, мисс Этеридж, – любезно сказала графиня.

– Лилиан вымогала торжественное обещание на этот счет, – сказал Лейчестер, пожимая руку мистеру Этериджу.

Затем он протянул Стелле руку, но, несмотря на благоразумие, не мог расстаться с ней до последнего момента.

– Позвольте мне проводить вас до вашей кареты, – сказал он, – и проследить, чтобы вы хорошо укутались.

Глаза графини похолодели, и она посмотрела не на них, а куда-то вдаль, и Стелла пробормотала что-то о неприятностях, но он тихо рассмеялся и, взяв ее за руку, повел ее прочь.

Вся комната увидела это, и по ним пробежал какой-то трепет; это было внимание, которое он уделял только таким старым и уважаемым друзьям, как старая графиня и Ленора.

– О, зачем ты пришел? – прошептала Стелла, когда они вышли в холл. – Графиня выглядела такой сердитой.

Он улыбнулся.

– Я ничего не мог с собой поделать. Ну вот, больше ни слова. А теперь позволь мне обернуть это вокруг тебя, – и, конечно, когда он обернул шаль вокруг нее, ему удалось передать ласку в прикосновении своей руки.

– Помни, моя дорогая, – пробормотал он почти угрожающе громко, когда сажал ее в экипаж, – завтра в шесть.

Затем он встал с непокрытой головой, и последнее, что Стелла увидела, был свет нежной, страстной любви, горящий в его темных глазах.

Она откинулась в самый дальний угол в безмолвном, восхищенном раздумье. Было ли все это сном? Было ли это всего лишь игрой воображения, или она чувствовала его страстные поцелуи на своих губах и лице, запутавшихся в ее волосах. Неужели она действительно слышала, как лорд Лейчестер Уиндворд заявлял, что любит ее?

– Ты спишь, Стелла? – сказал ее дядя, и она вздрогнула.

– Нет, не сплю, дорогой, – сказала она. – Но … но я устала и так счастлива!

Слово вырвалось прежде, чем она осознала это.

Но ничего не подозревающий затворник не заметил радостного трепета в тоне ее ответа.

– Ах, да, именно так, я полагаю. Это было что-то новое и странное для тебя. Это прекрасное место. Кстати, что ты думаешь о леди Леноре?

Стелла вздрогнула.

– О, она очень красива и так чудесна, как ты и сказал, дорогой, – пробормотала она.

– Да. Она станет великой графиней, не так ли?

– Что? – воскликнула Стелла.

Он улыбнулся.

– Конечно, женщины – замечательные создания. Хоть убей меня, я не мог бы сказать в точных словах, как графине удалось произвести на меня такое впечатление, но она действительно произвела его на меня, и безошибочно.

– Какое впечатление! – сказала Стелла.

Он рассмеялся.

– Что между лордом Лейчестером и леди Ленор все улажено и что они должны пожениться. Они составят прекрасную партию, не так ли?

– Да … нет … я имею в виду да, – сказала Стелла, и счастливая улыбка появилась в ее глазах, когда она откинулась назад.

Нет, он собирался жениться не на леди Ленор, не на великой красавице с золотыми волосами и фиалковыми глазами, а на маленьком ничтожестве по имени Стелла Этеридж. Она откинулась назад, прижала свой секрет к груди и приласкала его. Коляска покатилась, как все коляски, и наконец остановилась у белых ворот в переулке.

Мистер Этеридж вышел и протянул Стелле руку, и она выпрыгнула. Сделав это, она тихонько вскрикнула, потому что у ворот