Двадцать второго декабря 1931 года, когда ситуация в стране стала уже критической, Сталин снова пишет своей матери лаконичное письмо, тем самым показывая, насколько она для него важна. «Я, конечно, виноват перед тобой, что последнее время не писал тебе. Но что поделаешь. Много работы сваливалось мне на голову, и не сумел выкроить время для письма. Береги себя. Если в чем-нибудь нуждаешься, напиши. Лекарство пришлет Надя. Будь здорова, бодра. Я чувствую себя хорошо. Живи тысячу лет. Твой Coco». Эти – одновременно и скупые, и трогательные – слова, написанные на скорую руку, были свидетельством стремления Сталина обязательно поддерживать хотя бы небольшой контакт со своей старенькой мамой. Лишь 24 марта 1934 года в их переписке, отнюдь не отличавшейся интенсивностью, появляется упоминание о смерти Надежды. «Не беспокойся обо мне. Я свою долю выдержу. […] После кончины Нади, конечно, тяжела моя личная жизнь. Но ничего, мужественный человек должен остаться всегда мужественным».

А что вообще происходило тогда, и какое время человек такого масштаба, как Сталин, мог уделить своей личной жизни после смерти жены и после ужасов коллективизации?

Ходил упорный – хотя и ничем не подтвержденный – слух, что существует почти супружеская связь между Сталиным и некой Розой Каганович – сестрой или какой-то другой родственницей Лазаря Кагановича, являвшегося в 1930-е годы одним из ближайших соратников Сталина. Миф о третьей спутнице жизни Сталина появился еще в 1932 году, сразу после смерти Надежды Аллилуевой. Поговаривали даже о том, что Сталин женился на Розе. Эта таинственная Роза, существование которой отвергалось дочерью Сталина, но подтверждалось сыном Лаврентия Берии, представляет собой одну из самых загадочных страниц личной жизни Сталина. «Нет ничего более неправдоподобного, чем распространенная на Западе версия о “третьей жене Сталина” – мифической Розе Каганович»[238], – написала по этому поводу Светлана Аллилуева. Она забывает или же отрицает, что этот слух ходил в СССР задолго до того, как он появился на Западе. Серго Берия, также вспоминавший о том, что между Сталиным и некой Каганович имелись какие-то личные отношения, даже утверждал, что она родила от него ребенка. По словам Серго, эта красивая и сообразительная женщина очень нравилась Сталину, и именно их любовная связь стала причиной самоубийства Нади. «Ребенка, росшего в семье Кагановича, я хорошо знал. Звали мальчика Юрой. Помню, спросил у дочери Кагановича: “Это твой братик?” Она смутилась и не знала, что ответить. Мальчишка очень походил на грузина. Мать его куда-то уехала, а он остался жить в семье Кагановича. Как сложилась его судьба после 1953 года, я не знаю. Не приходилось больше слышать и о племяннице Кагановича»[239].

Немцы ухватились в 1941 году за этот слух и сделали его элементом своей антисемитской пропаганды. В первые дни войны немцы сбрасывали на позиции советских войск сотни тысяч листовок, в которых утверждали, что советский Верховный Главнокомандующий Сталин является агентом международного сионизма, и в качестве доказательства приводили его родство с Кагановичем[240]. Когда старший сын Сталина – Яков – попал 7 июля 1941 года в плен, при его допросе немцами состоялся следующий диалог:

– Известно ли вам, что вторая жена вашего отца тоже еврейка? Ведь Кагановичи евреи?

– Ничего подобного. Она была русской. Да, Каганович еврей. Да. Жена моего отца? Все это слухи, что вы там говорите. […] Его первая жена грузинка, вторая – русская. Все!

– Разве фамилия его второй жены не Каганович?

– Нет, нет! Все это слухи. Чепуха.

– На ком женат теперь ваш отец?

– […] Его жена умерла в 1932 году. Аллилуева. Она русская, настоящая русская, русская из Донбасса. Нет, что вы хотите; ведь человеку 62 года, он был женат. Сейчас, во всяком случае, нет[241].

Этот слух оброс за границей еще и другими и, по словам внука Сталина Александра Бурдонского, все еще остается своего рода «дворцовой легендой». Для всех близких родственников Сталина эта мифическая любовная интрижка, восходящая к той эпохе, когда Каганович частенько приходил к Сталину, была подкреплена недомолвками, тайнами и секретами самой семьи Кагановичей. Майя, дочь Кагановича, настаивает на противоположном, вспоминая о страхе, который испытывал ее отец от одной только мысли о том, что данный слух дойдет до ушей Сталина[242].

Семья Кагановичей была, кстати, настолько близка к семье Сталина, что Анна Сергеевна в 1930-е годы даже подумывала о том, чтобы женить на Майе сына Сталина Яшу. Этот замысел так и остался нереализованным в силу того, что Яша и сам сумел устроить свою личную жизнь[243].

Еще одна любовная история, тоже принявшая форму легенды, связана с Верой Александровной Давыдовой – знаменитой оперной певицей, выступавшей в Большом театре. Сталин высоко ценил ее талант и, возможно, испытывал к ней определенные чувства. По слухам, их роман начался на следующий день после смерти Надежды Аллилуевой и продолжался в течение некоторого времени. Некто Леонард Гендлин написал целую книгу, посвященную отношениям Сталина с Давыдовой[244]. В этой книге, являющейся художественным вымыслом и написанной в виде воспоминаний певицы, рассказывается о ее любовной связи со Сталиным, длившейся 19 лет. Поскольку Давыдова уже мертва, она не может ни подтвердить, ни опровергнуть то, о чем написано в этой книге. Однако ее коллеги по Большому театру подняли по данному поводу шумиху, опубликовав в прессе заметку, в которой заявили, что в книге Гендлина нет ни капли правды[245].