Майор Гриффитс негодующе фыркнул и продолжал: – Я старый солдат и кое-что повидал на своем веку. Они такие же брат и сестра, как мы с вами! Более того, дамочка выглядела так, что, будь она помоложе, я назвал бы ее маркитанткой. Видная женщина, надо отдать ей должное. Глаза красивые, но смотрит настороженно, и возле губ складки… Такая внешность всегда выдает женщину с сомнительной репутацией. Правда, выглядела она неплохо. Волосы у нее темно-рыжие – по-моему, она красит их хной. Прическа высокая и так затейливо уложена… При благоприятном освещении ей можно дать лет сорок с небольшим, но, возможно, ей уже за пятьдесят. Впрочем, я не специалист в том, что касается женского возраста. К тому же прожитые годы можно умело скрыть румянами и пудрой, а на лице той дамы хватало и того и другого… Ее спутник, как мне показалось, был намного моложе ее. Уродом его не назовешь, вот только оделся он так, как, наверное, по его мнению, следовало одеваться в английской глубинке! На нем были твидовые бриджи и такая же куртка. Костюм клетчатый, от него в глазах рябило. Волосы он помадил довольно пахучей помадой. Такой не пользуется никто из моих знакомых. Не знаю, как в наши дни принято в Лондоне. Никогда не доверяй тем, кто душится, – вот мой девиз. Кроме того, его поведение… – Гриффитс помолчал, подыскивая нужное слово, и продолжал: – Он мне сразу не понравился. Не могу сказать, что он вел себя грубо. Грубияна я бы тут же выставил за дверь. Наоборот, он держался вежливо, даже слишком. Оба то и дело улыбались. Я таким не доверяю. Однако к нам в Харрогит в последнее время зачастили иностранцы. Мы к ним, можно сказать, привыкли. Когда они приезжают на воды, то часто пользуются случаем и осматривают Йоркшир, а иногда заезжают в старинные усадьбы. «Старый дом» действительно старинный и привлекает внимание. Незваные гости обо всем расспрашивали очень учтиво. Если они слегка переусердствовали, то, может быть, просто от волнения… Я не знал, как поступить. Мне не хотелось показаться негостеприимным или несправедливым. И потом… не хочу показаться вам предвзятым, но нельзя ожидать, что иностранец будет вести себя как настоящий англичанин. Поэтому я сказал, что покажу им первый этаж, но наверх не поведу. Я выразил сожаление, что не могу принять их как следует…

Гости принялись уверять, что им достаточно только парадных комнат на первом этаже. Я не стал возражать. Но они, представьте себе, засыпали меня вопросами. Вначале пожелали узнать, вполне естественно, сколько лет дому и какова его история. Тут не было ничего странного. Затем они спросили, давно ли наша семья владеет домом. Они очень удивились, узнав, что я всего лишь снимаю его. Потом их вопросы стали более конкретными и, на мой взгляд, граничили с наглостью. Кто владелец? Как его фамилия? Тапли? Они выразили удивление, что владелец сам не пожелал жить в таком красивом доме. Неужели в семье Тапли нет других родственников, которые захотели бы здесь поселиться? Что вынудило его уехать? Где он живет сейчас?

Майор Гриффитс издал глухое рычание.

– На последний вопрос я ответил: понятия не имею, где живет Тапли, в личной переписке мы не состоим. Мне уже не терпелось избавиться от назойливых приезжих; я от всей души жалел, что уступил их просьбе. Я рекомендовал им обратиться к Ньюмену и Торпу в Харрогите, если они хотят больше узнать о мистере Тапли, и постарался поскорее выпроводить их. По правде говоря, как только они выяснили, что я не знаю, где можно найти Тапли, они больше не медлили – во всяком случае, так мне показалось. После того как они уехали, я велел Хартвеллу, привратнику, который живет в сторожке, – вы его, наверное, видели, – не пускать их, если они вернутся. А еще я послал письмо Торпу и рассказал о происшествии. Я предупредил, что странная парочка может явиться к нему в контору.

– Но они не явились, – сказал Фред Торп, все время кивавший в знак согласия. – Мы с отцом обсудили происшествие; мы не знали, стоит ли написать о нем Джонатану Тапли. Видите ли, мы не знали, где находится Томас Тапли. Повторяю, он не прислал мне свой последний адрес, как обещал. Но его кузен мог знать, где он поселился. В конце концов… не скрою, мы не написали мистеру Джонатану Тапли, потому что, откровенно говоря, писать было не о чем. Французы больше не объявлялись. Я знаю точно, потому что наводил о них справки. Во всяком случае, в Харрогит они не приезжали. Возможно, они в самом деле были просто туристами, как они заявили, а если их поведение и казалось странным… что ж, на то они и иностранцы. У нас в Харрогите много приезжих, как сказал майор, и наши края стоит посетить. К нам приезжают художники, поэты – туристы…

Теперь закивал майор:

– Вот именно. За неделю до того, как появились те двое, Хартвелл сообщил, что встретил какого-то типа, который бродил по пустоши с мольбертом через плечо и с палитрой в руке; он распугал птиц. Хартвелл велел ему убираться. Если бы Гийомы прибыли пешком, он бы и их отправил восвояси. Но они наняли экипаж, и бедняга растерялся. Принял их за благородных.

– Понятно, – сказал я. – Очень рад, майор, что вы мне все рассказали.

– Я решил, что вам нужно про них знать, – ответил Гриффитс. – Рад, что снял камень с души.

– Росс, буду с вами откровенен, – начал Фред Торп, когда мы вышли из дома и стояли у ворот, поджидая двуколку. – Теперь я жалею, что не написал Джонатану Тапли о Гийомах. Наверное, с ними я допустил оплошность.

– Ничего страшного, – утешил его я. – Джонатан Тапли тоже не знал, где живет его кузен Томас. Он сам пытался его разыскать.

– В конце концов сам Джонатан Тапли обратился к нам и спросил, есть ли у нас адрес его кузена. Мы ответили отрицательно. Очевидно, он писал Томасу на его французский адрес, но безрезультатно. Мистер Джонатан Тапли сообщил нам, что он не знал о возвращении кузена в Англию. Боюсь, мы проявили недобросовестность. – Поверенный уныло покачал головой.

– По моему опыту полицейского, – сказал я, – если человек хочет исчезнуть, он проявляет чудеса изобретательности. Как принято говорить у нас, Томас Тапли от вас ускользнул.

– Нам следовало все понять раньше. Думаете, те французы тоже разыскивали его? – Он прищурился на сильном ветру.

– Да.

– Значит, он нарочно никому не давал своего адреса, потому что прятался от них? – прямо спросил поверенный.

– Да, мистер Торп, по-моему, такое очень возможно.

Из-за угла с грохотом выехала двуколка.

– Не нравится мне это! – пылко вскричал Фред Торп. – Если вспомнить, что случилось с бедным Тапли, мне это совсем не нравится! Что ж, по крайней мере, его адрес они узнали не от Гриффитса.

Я подумал, но вслух не сказал: да, зато они как следует осмотрели имение. И поняли, что Томас Тапли – человек состоятельный.

А еще он чего-то очень боялся.

Когда мы вернулись в Харрогит, я распрощался с Фредом Торпом и отправился на телеграф, откуда послал сообщение в Скотленд-Ярд. Затем настало время идти к Барнсу, где меня по-королевски приняла миссис Барнс. Мы превосходно поужинали говяжьим пудингом и домашним фруктовым тортом.