Хоть самой раздевайся, ей-богу.

– Где мой телефон? – тем временем интересуется Глеб.

Дважды дерьмо.

– Эмм… – смотрю на него в полнейшей растерянности.

Впрочем, продолжаю тупить я недолго.

– Я приготовила тебе пару сэндвичей и кофе, – шагаю к нему ближе, останавливаюсь совсем рядом, делая вид, что не слышу его вопроса.

– Вот как? – удивлённо выгибает бровь Филатов, будто и не видит обозначенное мною совсем неподалёку.

– Ага, – киваю, а взгляд сам собой снова концентрируется на том же, где сознание зависает прежде.

Опять зависает, да. Вместе с услужливо подсунутым собственной памятью: «Или ты могла бы сделать это сама, примерно как я с тобой, своей маленькой хрупкой ладошкой. Просто сжала бы его посильней. Клянусь, Дюймовочка, мне бы хватило и этого».

Интересно, реально хватило бы?

Неспроста задумываюсь.

Полотенце обёрнуто вокруг мужских бёдер довольно тесно, и я гулко сглатываю, едва понимаю, что у кое-кого намечается стояк.

– Хочешь поговорить о том, что произошло вчера? – будто читает мои мысли Глеб.

Киваю. И тут же отрицательно машу головой, не в силах перестать наблюдать за увеличение его эрекции.

– Ты сказал: не пьёшь. Но потом… – произношу, и тут же забываю об этой мысли.

Ещё немного, и полотенце свалится.

На то и переключаюсь, схватившись за сползающий край.

Моим действиям вторит рваный выдох наследника «Галеон». Замираю, так и не решившись заправить край полотенца. Только теперь осознаю, насколько же я близко. Опасно близко. Сама прихожу. А он… Разве можно быть настолько горячим? Даже дыхание обжигает. Возможно, если бы я не подняла голову, взглянув в лицо Глеба, не ощущала бы это настолько остро. Но я поднимаю. Сталкиваюсь с горящим золотисто-карим взором. В нём горит не просто пламя. Откровенное желание. То самое, что запечатлелось в моей памяти ещё вчерашним вечером, сквозь зеркало, пока весь мой внутренний мир разлетался на мириады осколков чистейшего наслаждения.

– Сказал, да. Но ты же сама поставила меня в такие рамки. Пришлось подтверждать твою правоту в глазах остальных.

О чём он?

Не понимаю.

Да и сконцентрироваться на том, чтобы вникнуть, никак не выходит. Пальцы подрагивают, я сжимаю их крепче. Тяну на себя. Вместе с полотенцем.

Нет, уже не для того, чтобы оно оставалось на мужчине.

– Варя, – произносит Глеб хриплым предупреждением.

Игнорирую. Свободную ладонь кладу на его плечо. Веду вниз, вдоль груди, наслаждаясь тем, как под кожу впитывается чужое тепло. Больше не смотрю в лицо Филатову. Опускаю голову, глядя уже на свои пальцы, которые повторяют путь тёмной дорожки волос внизу его живота. Полотенце сваливается. Я отпускаю его так же легко, как и все свои былые предрассудки.

– Бл*дь.

Мужчина резко разворачивается. Вместе со мной. Подхватывает, усаживает на комод, вклинивается между моих ног. Я шумно охаю. Этот же звук застревает в моём горле. Глеб сжимает мои бёдра, притягивает к себе, вдавливая в свой пах. Комод – не такой уж и высокий. В отличие от самого Глеба. На мне – вельветовый сарафан, подол задирается чуть ли не до самой талии. На Филатове – вовсе ничего. Твёрдая плоть упирается между моих ног. Я так и не могу выдавить из себя ничего вразумительного. С большим усилием втягиваю в себя воздух. Кислород – как раскалённая лава. Жжёт лёгкие, заставляет раз за разом хватать живительные вдохи ртом. Голова идёт кругом. И я не помню, в какой момент сама же обвиваю мужской торс ногами. Где-то между вторым или третьим поцелуем, захватившим в плен оставшиеся крохи моего рассудка.

– Бл*дь, Дюймовочка, ты хоть понимаешь, что делаешь?

А должна?

– Просто заткнись и поцелуй снова.

Это точно я говорю?

Должно быть меня подменяют.

Обычная-я совершенно точно не ведёт себя столь развязно. Не подчиняется требовательным ласкам. Не выгибается в чужих объятиях. И уж точно никогда сама не тянется навстречу тому, что может погубить… Но я тянусь. Целую в ответ. Столь же жадно. Вздрагиваю от его прикосновений, пока чуть шершавые сильные ладони гладят мои бёдра, ягодицы, смещаются к пояснице, а затем обратно. И сама же, по собственному желанию исследую крепкое мощное тело, царапаю кончиками ногтей широкие плечи, снова веду ими вдоль груди, запоминая каждое очертание литых мышц живота, и ниже… Его член ощущается в моей сжатой ладони шокирующе правильно. Не смотря даже на то, что я едва ли в силах полностью сомкнуть пальцы у основания. Я веду вверх-вниз. Обратно. Он ощущается твёрдым, как сталь, но в то же время почти бархат. Странное сочетание. Несовместимый контраст в моей голове.

– Бл*дь, Варя! – слышу всё такое же хриплое, почти озлобленное.

Сжимаю хватку сильней. Не останавливаюсь. На моих пальцах остаётся невидимый отпечаток каждой вены, что столь явно проступает на возбуждённой плоти, которую я не прекращаю ласкать. Снова и снова. Наслаждаясь каждым новым рваным выдохом своего партнёра. Его дыхание всё тяжелее. Поцелуи – жалящие, почти жестокие. Будто не целует. Наказывает. Всю душу из меня вытянуть собирается. А я и не сопротивляюсь. Пусть берёт, что хочет. Я тоже хочу, чтоб взял. Потому и не скрываю своей улыбки, когда чувствую, как он дёргаётся и изливается в моей руке вместе с последним поцелуем.

– Ты… – шепчу ему в губы.

Я так и не отпускаю его. Не отстраняюсь, с прямой спиной выдерживаю то, как он наваливается, подавшись вперёд, уткнувшись лбом в мой лоб, с полуприкрытыми глазами. Я собираюсь сказать не только это, намного больше, но…

– А вот и печеньки прибыли! – разносится по всей квартире.

Слышно просто превосходно, невзирая на то, что голос звучит из прихожей, ведь дверь в спальне совсем не прикрыта. Мои глаза округляются сами собой, едва я вспоминаю про последнее.

– Ох ты ж!..

Глеб тоже напрягается. Зажмуривается на секунду. Его ладони на моей талии сжимаются в кулаки.

– Отпусти, – прошу тихонько.

– Мы ещё не закончили, – мрачно отзывается он.

Ну, в этом вопросе я бы поспорила…

Но не спорю.

– Хорошо, – произношу покладисто, предпринимая попытку самостоятельно сползти с комода.

Сползти самостоятельно мне не позволено. Мужчина сам снимает меня с предмета мебели. В коридоре довольно отчётливо доносятся чужие шаги и он торопливо поправляет на мне подол сарафана.

Качаю головой.

– То есть, тебя только мой внешний вид не устраивает, да? – язвлю нервно, шаря взглядом по комнате в поисках единственного былого прикрытия Глеба.

Полотенце валяется в паре шагов, я подхватываю тряпицу и буквально впечатываю её в мужчину, прежде чем выбежать за дверь, торопливо прикрывая ту за собой.