В квартиру возвращается не только оповестившая на всей громкости о печеньках Ариша, но и мама. И если родительница как ни в чём ни бывало сворачивает в гостиную, унося выпечку в плетёных корзинках, то сестра останавливается в коридоре, сканируя меня придирчивым взором.

– Проснулся? – проговаривает едва слышно, покосившись на захлопнутую мной дверь.

– Угу, – киваю, также используя максимально тихую тональность.

Ариша подозрительно прищуривается.

– Давно?

Ничего не говорю на это. А ещё прячу руки за спину.

– Ты сама чего так долго? – шагаю навстречу сестре, подталкивая ту в сторону кухни.

Близняшка не спешит отвечать. Сперва удостоверяется в том, что нас не слышно. Оказавшись на кухне, плотно притворяет за нами дверь.

– Старалась побыстрее, но там обследование такое, будто не рожать, а в космос отправлять собираются, – пожимает плечами. – Потом, как избавилась от сопровождения, переодевалась у тёти Наташи, маму забрала.

Никак не комментирую, иду мыть руки.

– А ты чего такая злая? – по-своему расценивает мою реакцию Ариша. – А-аа… – замечает и то, что я делаю.

Вернее – от чего избавляюсь.

– А ты чем тут занималась? – интересуется елейным голоском.

Она подходит вплотную, наблюдая за тем, как по моим запястьям стекают струи холодной воды. Непонятно откуда взявшееся во мне раздражение только усиливается.

– Отвлекала Филатова, – огрызаюсь.

– Теперь это так называется, – с глубоко-философским видом кивает сестра.

– Как могла, так и отвлекала, – ворчу ответно, набираю побольше мыла, тру ладони, хотя они давно чисты. – Млин, Ариша, я не рассчитывала на то, что он проснётся раньше, чем ты вернёшься, и станет искать свой телефон. Мы чуть не спалились! А вдруг он потом поговорит с охраной и всё поймёт?

– Тише ты! – шикает на меня девушка, воровато оглянувшись в сторону двери, ведущей из кухни.

Мы обе невольно прислушиваемся. За ней – тишина.

– Могла бы сделать вид, что ты – это я, да и всё. Точно также, как я – притворилась тобой, делов-то, – хмыкает близняшка. – А «Варя» в медицинском центре.

Вот тут я…

– Тупанула, – вздыхаю понуро.

– Я так и подумала, – усмехается Ариша.

Для неё тема исчерпана. Девушка отходит от меня, включает чайник, сыплет заварку в фарфоровый чайник, распечатывает печеньки, как ни в чём не бывало, открывает банку с мёдом и отделяет немного себе в чашку. Я же до сих пор злюсь. На саму себя в первую очередь.

– И не думай, что я забыла о том, как ты подставила меня с Быковым, – припоминаю ей, выключая воду в кране.

Ну, как можно быть такой спокойной?

– Если бы я не позвала Антона, твой Глеб не взбесился бы, и тогда бы было сложнее споить его, – беззастенчиво хлопает ресничками Ариша, облизывая чайную ложку с остатками мёда.

Как в танке, ей-богу…

– А с чего ты вообще взяла, что он взбесится? – хмурюсь, тянусь к полотенце, с особой тщательностью вытирая руки.

Аж кожа краснеет.

– Ой, только слепой не увидит, насколько неровно дышит в твою сторону сыночек твоего бывшего шефа, – закатывает глаза близняшка. – Слепой. И ты, – улыбается хитро, а на мой мрачный взгляд игриво заезжает мне ложкой по носу. – Наивная ж ты моя сестричка, – умиляется с показной театральностью, обнимает за плечи. – Всё, успокоилась? – добавляет через небольшую паузу.

Ни черта я не успокоилась.

– Ага, – вру без малейшей запинки.

Хватит обсуждений.

Пора возвращаться к Филатову, пока тот сам сюда не является.

– Сумка с вещами в прихожей. Не забудь переодеться, – велит напоследок Ариша, прежде я покидаю кухню.

Переодеться. Продолжать притворяться спокойной. Вернуться к Глебу.

Кажется, не так уж и сложно…

Должна справиться.

Сегодня необычайно солнечно. Не могу не отметить, жмурясь от припекающих лучей, пока наследник «Галеон» тащит меня за руку через двор, к припаркованному Bugatti Veyron. Я переодеваюсь в ту одежду, в которой Ариша изображает этим утром мою персону перед охраной Филатова, и молю всех, кого только удаётся вспомнить, чтобы мой обман не оказался раскрыт, когда мы окажемся рядом. Благо, так и случается. Водитель машины сопровождения лишь интересуется, как самочувствие Глеба, на что тот хмуро посылает его куда-подальше «заниматься своими делами и не лезть в чужие». За охранника, признаться, обидно, но вместе с тем та эгоистичная и подлая часть меня радуется, что всё обходится. Мой сопровождающий помогает мне усесться в салон, сам усаживается за руль, а после спорткар срывается с места на повышенных скоростях.

Я комкаю результаты медицинского обследования, взятые из той же сумки, куда моя близняшка складывала вещи, и изображаю полнейшую невозмутимость, перечитывая один за другим вердикты врачей, гласящих: «Здорова».

– Куда мы едем? – не выдерживаю затянувшееся между нами молчание.

После того, как Глеб повторно принимает душ, а затем одевается, он вытаскивает меня из дома, так и не удосужившись указать хотя бы приблизительное направление.

– По магазинам, – отзывается мужчина.

– По магазинам? – переспрашиваю.

– Да. Тебе нужно больше одежды. Разной.

Известие – так себе, хотя какая молодая девушка откажется от шопинга? Вот и оставляю своё мнение при себе.

– Разной? – уточняю.

– Да, – скупо поясняет собеседник.

Но я не отстаю.

– «Разной» в каком плане?

Мой допрос ему определённо надоедает: на лице мелькает страдальческое выражение, пальцы на руле сжимаются крепче.

– Больше платьев. Разных.

Если учесть, что ничего в брючном стиле благодаря стараниям моей матери у меня теперь в принципе нет (пока была дома – искала, но она всё спрятала, хитрюга этакая!), то ответ звучит как минимум странно. Но с развитием этой темы я больше не пристаю. В конце концов, скоро всё и сама увижу.

– А потом? – переключаюсь на дальнейшее.

– Потом заедем в какой-нибудь салон.

– Это ещё зачем? – хмурюсь.

Не я одна, кстати. Глеб – тоже.

– Мне не нравится твой цвет волос, – нехотя произносит он.

– Эмм… То есть, когда мы с тобой заключали сделку, тебя всё устраивало, ведь ничего подобного мы не обговаривали, а теперь тебе вдруг мой цвет волос не нравится? – тихо фигею. – Может тебе ещё что-то во мне не нравится, и ты и это тоже запланировал переделать, а мне самой ты потом расскажешь? Нет уж, Филатов, давай, выкладывай сразу. А то вдруг мне предстоит пластическую операцию сделать, но я пока не в курсе! – негодую в открытую.