— Ты думаешь, это… — в горестном изумлении начала я, и голос мой поник.

— Конец, — подтвердил он. — Теперь только искать нового спонсора… если, конечно, Жорка захочет. Он их уже видел-перевидел…

Мы постояли молча, опустив головы. Мне все еще не верилось, что последняя надежда рухнула.

— А что, если еще раз поговорить с ним? Всем вместе? — неуверенно предложила я.

Валерий вздохнул и обнял меня. И тут, посмотрев друг другу в глаза, мы убедились, что наша жизнь, несмотря ни на что, продолжается! А также и в том, что она, несмотря ни на что, сулит нам удачу! Он приподнял брови, заговорщицки улыбнулся, прижал своим локтем мою руку, и мы решительно двинулись в другую, чем все, сторону.

— Ну, купи морковки… наверное, пару килограммов. Свеклы штуки три, только небольшие… и, я не знаю, — может, сельдерея? — жалобно спрашивает мама.

Сегодня она приболела — давление. Видимо, сказываются магнитные бури. А когда мама болеет, ее охватывают сомнения и страхи самого разного рода. Например — смогу ли я самостоятельно сварить борщ, отличу ли на базаре белую капусту от зеленой. А также достаточно ли у нас в доме продуктов на случай какого-нибудь стихийного бедствия, если наш дом номер двести семьдесят восемь вдруг окажется загадочным образом отрезанным от всего мира. Кроме того, ее терзают самые худшие мысли по поводу своего возможного диагноза. Это не паника — просто мнительность. Такое врожденное свойство.

Все это я понимаю, но, когда мама начинает разговаривать таким вот жалобно-укоризненным голосом, не могу подавить в себе раздражения. Сразу вспоминаю: когда я была маленькая, мне не позволяли хныкать! Говорили, что от хныканья в детском организме развивается какой-то опасный микроб.

— Мам, ну вызови врача!

Она задумывается над этим предложением, но через минуту, готова я поклясться, скорбно качает головой. Ее охватывают новые сомнения: может, давление вот-вот пройдет и она только зря побеспокоит доктора? Или, наоборот, ее состояние таково, что придется немедленно ложиться в больницу, а способна ли я вести домашнее хозяйство?

«Все-таки старость — ужасное испытание! — в тоске думаю я. И тут же обрываю сама себя: — Это кто же старуха — мама? Папа — старик?!»

— Кстати, ты знаешь, в каком возрасте вышла замуж Элизабет Тейлор? Якобы последний раз? И сколько лет ее мужу? — невинно интересуюсь я.

— А сколько? — тут же попадается на приманку моя во всем сведущая мама.

И голос ее сразу молодеет. Лет как минимум на семь.

— К вашему сведению, слово «старость» вообще нельзя произносить! — объявила Римус.

Сегодня она была в оранжево-красной блузке с воланами на рукавах — вся такая Кармен.

— Тот, кто поймет это в сорок, будет выглядеть человеком как минимум до шестидесяти! Потому что слова имеют власть. Мамина сестра тетя Сусанна говорила, что, если бы она вовремя услышала какую-то там песню Магомаева, она совсем по-другому построила бы свою жизнь!

— Слово — это вещь, — согласилась Людасик. — Вот мой девятый в прошлом году вздумал ехать на море. Я им, конечно, сразу говорю — даже не мечтайте! Но все-таки уломали меня позвонить в какую-то фирму насчет автобусных поездок. И верите, как только я сказала по телефону: «Ориентировочно на двадцать человек», — я поняла — этого моря мне не избежать! И вся поездка так и выстроилась в уме по кадрам, как учебный диафильм! И как мы шашлык замаринуем, и как я всех девчонок заставлю взять по два купальника, чтоб мокрыми не сидеть…

— И как они от тебя на катамаране уплывут, а ты будешь с воплями метаться по берегу? А потом сама тащить кастрюлю из-под шашлыка к автобусу? — подсказала Римус. — Да еще и радоваться — слава Богу, никто не утонул!

— Н-ну вообще-то не без того…

— А я своим сказала: ребята, хотите обижайтесь, хотите — нет, но я вам не туристский инструктор и не экскурсовод. Желаете в горы — вперед, с родителями! Или в альпинистской секции. А моя задача — дать вам знания по предмету! Такой уж я ограниченный человек.

— А как же Инка? Помните, физкультурница у нас была? — вспомнила я. — Каждые каникулы со своими — в поход!

— Она и до сих пор так! — пожала плечами Римка. — Потому что это ее компания. Дни рождения вместе отмечают, свадьбы… У них и разница всего-то лет десять!

— Нет, но бывают же такие! Вот у нас была по пению Татьяна Викторовна. Мы с ней на все самодеятельные конкурсы ездили! — не уступала Людасик. — Верите — занималась с нами часа по два, по три, без всякого расписания! Кормила даже, сама пекла печенье на весь хор, человек пятнадцать. Мы ей всякие девчачьи тайны доверяли… А у самой семья, муж и сын. Честно, я сейчас иногда сравню себя с ней и думаю — вот такие люди и есть настоящие святые!

— Может, и святые. Но канонизируют учителей не скоро, не рассчитывай! — вздохнула я.

— Ну, для тебя она, может, и святая, — саркастически ухмыльнулась Римус. — А для мужа? Ты глянь на это дело с супружеской колокольни! Вместо того чтобы после уроков со всех ног на рынок или там белье стирать, она с вами распевает! Я так думаю, он был не в восторге, да? Другое дело, что каждый человек должен в жизни определиться. Вот она и определилась по-своему! А у нашей Мадлены, невестки, например, двадцать два сорта гладиолусов. А Наира, сестра, на каждый праздник печет новый торт. У Софген голова забита политикой, у Анечки — косметикой. У каждого свой маршрут к счастью!

Свой маршрут к счастью искали и мы с Валерием. Но возможно, двигались пока что не совсем в нужном направлении. Или, возможно, мы выбрали слишком извилистый путь.

Мы не раз всесторонне обсуждали это. Мы пытались нащупать и другие тропинки.

— Каждый входит в литературу по-своему. Вот есть, например, такая книжечка, — рассуждал Валерий, взгромоздившись на стул и роясь на антресоли, битком набитой сваленными как попало старыми газетами, журналами и брошюрками с кроссвордами. Пора, пора мне было добраться и до этого злачного местечка! — Не помню точно, что-то вроде «Управляй собой» или «Твои скрытые возможности»… Купил, потому что, ну, знаешь, тогда же все такое было дико — только стали издавать разные эти медитации, камасутры… И там, я помню, еще в числе других рецепт: «Как ввести себя в творческое состояние».

— Очень полезный рецепт! И как же?

— Да в том-то и дело, что не помню! Как-то переместить сознание… или переместить мысль… вверх и вправо, по-моему, на сколько-то там выше головы и как-то его там удерживать… или, может, вверх и влево?.. Черт! — Он чихнул и спрыгнул со стула. — Или еще есть такие ивановцы. Ну, которые «детки». Собираются у нас на озере, купаются и кричат: «Ура! Природа! Здоровье!» Слышала? Толян одно время их так зауважал, даже меня пытался в эту секту затянуть, но потом, правда, разошелся с ними — там насчет алкоголя, оказывается, очень строго… Так вот! Я не к тому, чтобы с ними обливаться и петь гимны природе. Я к тому, что люди нашли свою дорогу! Тут один бегает босиком по снегу, волосатый. Толян его не жалует — говорит, перед бабами красуется. А я раз на него посмотрел и вижу: человек НАШЕЛ СЕБЯ! Завидно мне стало, понимаешь?